Идея такая: кто-то прикрепляет скрин из новеллы, а остальные пытаются угадать, из какой новеллы он взят. Угадавший прикрепляет скрин из другой новеллы, и т. д. Если в течение трех дней никто не может отгадать, то загадавший говорит, что это за новелла и добавляет скриншот из какой-то другой. Не знаю, что из этого выйдет, ну да пусть будет.
П. С. Картинки желательно не гуглить. По крайней мере, пока не пройдёт несколько дней после загадывания.
Так как не могу определиться, загадаю-ка сразу три картинки из одной новеллы. Благо, она достаточно велика для сего.
=== (Картинки настоятельно рекомендую разворачивать при помощи нажатия) ===
Держите же то, что вельми грандиозно и непросто по тексту; то, что обманывает читателя в целом ряде аспектов, ломая его основопологающие предположения; то, где главный герой желает построить мир на основе восьми конфуцианских добродетелей -- тех самых, что пошли из легизма, ежели память не изменяет; то, что немало связано с одним известным произведением классической японской литературы.
=== Картинка 1.
Перевод (достаточно вольно, ибо постарался передать художественность).
Капля, просочившаяся из огромной дыры в небесах, медленно начала обретать форму. Гладка она, подобно зимнему небу, но в то же время сочится из неё духота, зловоние навеивающая. Наверное, всевозможными нечистотами забита она до предела. Всё ещё продолжается битва, — озаряет каплю пламя пылающего боевого корабля, но даже так не блестит поверхность её, мраком пропитанная. Сие, из щели на мир снизошедшее, есть сама тьма, обрётшая форму. Всё продолжает немного подрагивать она, словно извергая из себя визгливую песнь, и поднимать свои массы. Неприятно сие -- словно мухи носятся у самых ушей и жужжат.
=== Картинка 2.
Перевод (аналогично переводу прошлой).
Вопит от жуткой боли само пространство, -- прогрызая границы его, появилось око безумного дракона. Глянешь на него — душа и тело замерзают от ужаса. Чудовищен блеск свирепый его, что сознания в клочья разрывает. Напоминает око сие солнце смерти, обернувшееся в погибель да резню. Болезно воспаляется, гноится, источает зловония да вмешает в себе духовная мощь, всё продолжающую без перерывов возрастать, конца и края которой не видно. Словно сам предвестник взрыва сверхновой. Словно возвещает о том, что на сей земле происходит нечто совершенно невероятное. Ныне пред Сэйдзюро появилась всего-то лишь одна часть тела Его — вот тому лучшее доказательство. Один кусочичек, но чрезмерно большой. Гигантский даже.
=== Картинка 3.
Перевод.
Кира: "А-а-а-а-а!.. Хватит! Перестань! Пожалуйста, отец! Это не моя рука. То не моя нога. Мне так больно, когда ты меня режешь. Так мучительно, когда сшиваешь. Потому молю! Я буду хорошей девочкой... только никого ко мне больше не пришивай!"
Эта? Тоже хотелось бы почитать, но шансы, что её переведут, вообще никакие.
Истинно так, тот первый Сэнсинкан. Загадывайте.
Цитата
Тоже хотелось бы почитать, но шансы, что её переведут, вообще никакие.
Ну, в общем и целом весьма неплохо, но, как бы сказать... По уровню до условных Кагуры и Потерянного Рая не дотягивает совершенно. Надо отметить, что хоть японский в сей новелле достаточно сложен и литературен, до уровня Кагуры ему далеко. За года три при достаточных усилиях, думается, можно подняться на уровень японского, на котором, хоть и с трудом, но можно будет читать.
А аз уж картинок для подсказки заготовил... Вот вам ниже с переводами. Не забывайте раскрывать при помощи нажатий на них.
Определённо медведь. Вот только морда его надутая, подобная гигантской круглой дынной булище, очень уж зловещая. Увидит ребёнок — в конвульсиях может забиться. Ещё и занимает половину тела — прямо как двигающаяся отрубленная голова.
ХиРаГи СэЙдЗюРо... ПяТь НаЧаЛ и КюДаН еГо ЧрЕзВыЧаЙнО оПаСнЫ. В сИм ХаНьДаНе ВоПлОщАеТ оБрАтНоЕ рАсПяТиЕ, сРеДь ШеСтИ бЕдСтВиЙ мОнСтР с НоГ дО гОлОвЫ. НыНе РаЗнИцА в СиЛе СтОлЬ яВнА, чТо ШаНсОв На ПоБеДу НеТ. АтАкА, зАщИтА, кОлДоВсТвО, рАсКлЯтЬе, ТвОрЕнИе... СоВеРшЕнНо ВсЁ нА уРоВнЕ дЕмОнА. То, ЧтО аЗ нЕ мОгУ оЦеНиТь, ЕсТь ТоМу ДоКаЗаТеЛьСтВо. ВнОвЬ дАм ОцЕнКу — ПоБеДа НеВоЗмОжНа. ЕсЛи ОтДаТь ПрИоРиТеТ вЫжИвАнИю, То ПуТь ОдИн — БеГсТвО. И шАнС в ТоМ пРеУсПеТь ПрАкТиЧеСкИ рАвЕн НуЛю, МоЖнО оТмЕтИтЬ.
Другими словами, то — желание защититься. Основополагающее чувство, при котором чувствуешь угрозу существа пред тобою и пытаешься от него избавиться. Страх. Ныне Сэйдзюро впервые испытал страх пред чем-либо кроме хвори, что истязает его тело. Много раз он бился с Годзо, но вот боится этого дурака впервые. Раньше он просто устранял препятствия и хлопотных невежд с глаз своих, но этот случай явно другой. Страх. Невозможность понять. "Не приближайся ком мне!", "отвали от меня!" — кричат эмоции. Погруженный в них, махал от кулаками отчаянно, а потому толком без техники. Просто верх неумелости, учитывая, что даже видна подготовка к следующему удару. "Неприглядно" — так можно то охарактеризовать. Совершенно не похоже на тёмного гения Сэйдзюро.
Не важно, какую форму принял результат. Не важно, сколько хаоса произойдёт да сколько ошибок будет допущено. Ибо, что бы не произошло, последним смеюсь я. И для сего надо прежде всего...
Взгляните-ка на сие налитое кровью око... на божество-покровителя, опустившегося до столь жалкого состояния. В прошлом остался величественный вид его. Око налилось злобою, чешуя загнила, плоть загноилась. Борода развеялась и запуталась; кажется, что она вот-вот обратится в прах. Все органы восприятия полностью разрушены. Не должен он теми видеть. И избавиться от порчи сам дракон не может. Ибо инь сей земли, на коей скопилась искажение, всегда контролировал люд, на его спине живущий.
Всё так, как он и сказал. Мы, Сэнсинкан, со всех сил бились на палубе военного корабля Ибуки. И в результате совершенно естественно пали в бездну поражения, не имея сил оказать сопротивление. Откровенно говоря, наши ряды были полностью разрушены.
Амакасу Масахико: "Если так подумать, в том будущем, что видел во снах, тоже были вам подобные. Повседневность, где ничего не могли, считали скучной, поэтому и вопрошали о её удобненьком разрушении. Такие вот трусы". Хираги Ёсия: "Да, были такие. Но и зовутся они неудачниками потому что ничего не сделали. Даже не пытаются приложить усилия. Я же их прилагаю, даже сейчас. Разумеется, и буду в дальнейшем". И тут сила кюдана двоих начала резко подниматься. Их сила уже достигла нескольких тысяч от того, как ещё начали тягаться своими грёзами.
Мигом познал аз безо всяких измышлений — сему не должно дать открыться.
Амакасу Масахико: "Уж защити как-нибудь моё сокровище, моё будущее! Тебе-то могу передать всё! Ура, ура, ура-а-а-а!"
Наверное, вопрос не по теме, но насколько сложен японский в Dies irae в сравнении с той же Кагурой?
Именно сию часть серии читал на английском, посему не могу ответить точно. Однако ж кое-что до меня доносилось. Вроде как простые повседневные сцены, коих в Дне гнева немало, весьма и весьма просты, хоть и сложнее "простых новелл". С другой стороны, язык ряда сцен уже более сложен и может быть ближе к Мурамасе/Сэнсинкану. То есть Кагура может быть намного сложнее, ежели те молвы правы. То есть, что-то между Потерянным Раем (сравнительно простым) и Кагурой.
Сообщение отредактировал Tester - Суббота, 21/Май/2022, 09:02
Держите же то, что есть нечто ненормальное, неадекватное, неравномерное да чуть ли не хаотичное.
Перевод. Движимый резким порывом злобы,Такудзи нанёс удар. Лицо Киндзё разом исказилось ужасом. Однако же Мидо с лёгкостью остановил приближавшуюся к ней руку. Мидо: "...Жуть какая, Такудзи. Ишь какой опасный". Такудзи: "Чёрт!" Мидо: "Ты ничё не понимаешь. И эт плохо, да?" Такудзи: "..." Мидо: "Пока ты учился, я махал кулаками. Пока ты играл в видеоигры, я укреплял своё тело. Пока ты читал мангу... я проходил через такие ситуации".
(Сие содержит лишь сокращённую и упрощённую, причём одну лишь событий интерпретацию).
Мир. Мир. Мир. Совершенно всё есть мир. Но что есть сам мир? Из чего определение мира вывести можно? Отталкиваясь от чего, мир определить? Определению из чего вывести мир можно? Что есть мир, если можно дать определение? Определению мира жнода тьмо? Опрера жномо миделению тьда?
Наш главный герой уже давненько начал слышать неведомый да странный звук. Пш-ш-ш, пш-ш-ш-ш-ш... Словно белый шум, словно радиоволны, что силою вбивают себя в голову. Везде он слышался одинаково. Не от фабрики подолёку, не от хвори неведомой. Со временем главный герой больше не мог засыпать. Когда, как думал, уже уснул, открывал очи в, казалось бы, мире грёз, но представал ему тот же мир. Он пытался бороться. Бегал, плавал до изнеможения, проносился на самокате по улицам с огромной скоростью, смотрел телевизор да слушал радио до упада. Затем мир начал становиться серым. Ни пульсация жизни, ни дуновение ветра в нём не чувствовались. Всё стало серым и бренным. Со временем граница с реальностью стала размываться. Пред главным героем предстало два варианта: самому стать "серым" иль дополнить реальность своим воображением. И он выбрал первый вариант.
Голова школьника лопнула как арбуз. Канна поправила положение винтовки и избрала своей новой целью школьницу. Пуф. Её правую ногу словно сдуло. По порядку затем выпускала пули... Пуф, пуф, пуф... Ей в правую руку, левую руку, левую ногу. Видно Канне чрез прицел, как школьница забилась в конвульсиях. Пытается своими испуганными глазками отыскать незримый силуэт смерти, набросившийся на неё из ниоткуда. ...Бесполезно, бесполезно! Пуф!
Граница меж мирами была размыта. "Его мир", "её мир". "Мир, где он ходит в школу" и "мир, где он управляет девушками как пожелает". Мир, где он пытался вести себя адекватно, и мир, где он творит зверства и безумства. В голове нависла дымка, мысли медленны подобно желе. Как определить, где реальность, а где грёзы? У нашего главного героя, совершенно потерявшего чувство реальности, остался метод...
Умереть бы, а? Умереть бы, а? Умереть бы, а?
Только концепция смерти даёт есть хоть какое-то чувство реальности. Ведь в иных мирах не чувствует он опасности действа сего, не боится смерти. Но с каждым разом, когда произносит в реальности, оно всё блёкнет, бледнеет, теряет реальность. И со временем и сей метод пропадёт...
Но в мире, что признавал реальным, случилась беда. Как обычно, пошёл он в школу, досидел до какого-то урока и по обыкновению побрёл на крышу... Затем какая-то ненормальная ученица начала рассказывать ему чушь про инопланетян. Но оказалось не до смеха, когда ученики начали массово совершать самоубийства.
Натанэ: "Ты тоже чувствуешь, не так ли, Торабиси-кун? Вся эта школа... нет, весь этот мир уже под властью суицидных волн Энкельса". Такудзи: "..." Натанэ: "Суицидные волны перестраивают пространство под их лад".
Сперва он думал, что это бред. Что ученик, прямо на его глазах воткнувший карандаш через через ухо прямо в мозг, был просто ненормальным. Но он, тем не менее, решил спасти своих друзей. Сводную сестру, подругу детства, ненормальную с завода... И окончательно убедился, что суицидные волны существуют и та странная ученица, вещающая про инопланетян, способна их чувствовать.
"Гора трупов" -- буквально так можно назвать представшее пред глазами. Здесь навалена гора трупов -- и это отнюдь не метафора иль что-либо ещё. Мальчики, девочки лежат здесь друг на друге, подобно слоям почвы, образуя одну огромную гору. И на пике, что высится на целых четыре метра... восседает Цукисиро Канна, обхватывая колено руками. У всяк школьника вскрыто горло, а на форме и лицах -- пожалуй, из тех порезов -- много тёмной крови. Не разбрызгана кровь по всему классу, но у подножия горы морем растекается, так что, видно, не после смерти их сюда перетащили, но, напротив, они сперва навалились друг на друга, а потом умерли. О чём они вообще думали? Жутко мне -- не могу понять, что к этому привело. Безумная теория, применимая лишь к ним. Следуя своему сумасшедшему мыслительному процессу, они сложили из себя гору. И на пике её царствует Канна, королева смерти.
Суицидные волны поразили всю школу. Ученики всюду совершали самоубийства. В каждом классе творились безумства. Чтобы спасти подругу детства, главный герой отправился по опасному коридору в опасный класс, что пропитаны теми самыми волнами. Сперва бежал, затем пошёл, затем в присяд, затем ползал к цели. Волю раздавливали безумные мысли. Всяк мысли по сумасшедшему пути вели к смерти. И, когда добрался до класса, не мог не взять ножичек из парты и не поднести к горлу...
Но вновь услышал он тот самый звук. Предстал ему уже новый мир. Не тот, что пропитан радиоволнами. Не тот, где тиран и деспот он. Но белый мир психбольницы. Мир, где властвует некий профессор. Рациональными доводами он наносит удары по картине мира, про сущности всего и пытается утвердить сей мир как истинный мир главного героя. И дабы исключить ненормальное под корень, профессор порою бьёт в том числе ненормальным.
Профессор: "...Эта птица -- невозможная птица". Такудзи: "?" Профессор: "Я называю её нестыкующейся птицей". Профессор: "Почему же, спросишь ты? Называй её, не называй, но нигде в данном мире не существует. И она не является неоткрытым новым видом. Это существо даже не является птицей. У этого существа нет сердца. Оно не должно существовать. Однако же оно есть прямо здесь". Такудзи: "Я не понимаю, о чём вы говорите". Голова остро заболела. Эта боль быстро усилилась, мином расширилась во голове Такудзи.
Девушка из "мира радиоволн" появилась в "мире профессора", как одна из пациентов... И... И... Главный герой открыл глаза в классе, окутанном самоубийством, смог отложить ножичек, выполнить дело и кое-как добраться до убежища.
Да, убежища. Та самая, что гласила про инопланетян, знала, что всё так произойдёт. Она тайком запасла в школе горы материалов, еды, воды и прочего подобного. И вместе с выжившими начала сооружать убежище в одном из классов. Место, где можно пережить натиск неведомых волн.
Ведь текущие волны лишь предвестник истинных, настоящих. И никто не ведает, когда они появятся. Может завтра, может чрез неделю, может чрез год, может чрез сто лет.
Натанэ: "Не хочу портить настроение, но не хотела бы, чтобы вы говорили что-то вроде: "что, правда всё так просто?" Ведь это -- кристаллизация их секретов, что я выкрала с летающей тарелки инопланетян, что внушают мысли о самоубийстве". Такудзи: "..." Натанэ: "Знаете ведь, что меня похищали на летающую тарелку? В то время я тщательно там всё обыскала и много материалов утащила. Увы, тех, что забрала, на руках сейчас нет, однако... почти все их проанализировала". Такудзи: "..." Натанэ: "Понимаете теперь? Алюминий может сдерживать суицидные волны Энке..."
В убежище установилась власть со своими противовесами. Лидер -- главный герой, та ненормальная -- ответственная за пищу, воду и прочее. Главный герой решал вопросы убежища, слушал советы, координировал работу. По ночам выслушивал "исповеди" выживших или "получал удовольствие" с подхалимов. И, с другой стороны, общался с профессором и загадочной девушкой в мире психбольницы.
Ситуация в убежище начала медленно ухудшаться. Ненормальная распределяла пищу нечестно, поедая куда больше остальных. А главный герой любой ценой пытался остановить насилие. Эта слабость не привела ни к чему хорошему...
Натанэ: "Аха-ха-ха-ха! Когда обездвиживаешь, нужно хотя бы обыскать -- это же здравый смысл обычных людей! А ты, так называемый мудрец, думал, что у меня, воительницы, не припрятано оружие-другое?! И не думай, что это простая игла для починки татами. Это -- особая игра иного измерения, использующая установку Теслы! Она наносит не столько даже физический урон, столько даже урон самому существованию как таковому, поэтому эффективна даже против инопланетян вроде тебя! Понял?! Поня-я-я-я-ял?!"
Но ненормальная была нужна живой. Ведь она единственная, кто могла в белом шуме радио улавливать передачи пришельцев. И единственная, кто могла почувствовать прибытие главный волн. Её связывали, но, но...
Натанэ вонзила длинную иглу глубоко в большое чёрное око пришельца. Тот закричал и убежал, всё ещё с иглой в глазу. "Я справилась! Одолела инопланетянина!" -- прокричав это, проснулась Натанэ. Вот только что-то было странно. Хоть и проснулась, пижама её всё ещё была распахнута. Тело было всё ещё липким, гадко пахнущим слюной пришельца.
Со временем события ухудшались. Напряжение в убежище достигло критической точки. Ключ к запасам пришлось отбирать силой. И та самая ненормальная, что была важна для оповещения о приходе волн, была убита.
Мидо: "ЯПОБЕДИ-И-И-И-ИЛПОНЯЛА-А-А-А-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я!" Мидо вопил. Вытянул он из живота Натанэ что-то вроде груды плоти... её внутренности. Блестящие кишки. В них пытается найти он ключ.
Мир психбольницы вновь разделился. Появился "мир, где тебя сотворил", где сотворил он ту ненормальную из снов, что должна была поведать ему правду после стирания памяти профессоров. И появился "мир профессора", где господствуют физические законы и нет ничего ненормального. Наконец, появилась возможность вбить в дымку клин! Получить одну определённую точку!
Профессор. Шаг за шагом он определял картину мира главного героя, представляясь психиатором. Под предлогом возвращения в реальный мир, ограничивал его, опутывал.
Но главный герой -- не обычный. Но способен "создавать птицу". Но "птица" лишь концептуальна. То может быть хоть человек, хоть мир.
Мир, где главный герой властвует над женщинами и заставляет их делать, что угодно, -- просто невольно создаваемые им миры. Мир, где господствуют радиоволны -- мир прошлого главного героя, что он болезненно вспоминает. Мир, где цивилизация была уничтожена неведомыми волнами. Мир психбольницы -- мир будущего. Мир, куда его забрал профессор.
Профессор обернулся и посмотрел в ту же точку, на которую взглядом указывал Такудзи, после чего оцепенел. Там высилась двухметровая гора парфе-мороженого. Такудзи: """Мир, о котором ты говоришь" есть полный вздор. Хребет мира твоего должен поддерживаться физическими законами. В твоём мире нет сверхестественных явлений" -- всё это вы заявляли. Однако же... в вашем мире, где существует Кумой Натанэ... теперь, когда правдивость сказанного ею была доказана... предварительное условие, согласно которому ваш мир, в котором "всё строится на законах физики", доказывается, нарушается". Профессор замолчал, но вскоре выдавил из себя новые слова. Профессор: "...Успокойся. Про какое парфе ты говоришь? Где оно лежит?"
На пике безумия волн выжил лишь один он. Что произошло с остальными? С убежищем? Все были уничтожены последней волной. То были не простые суицидные радиоволны, нет. Но волны, что несли смерть всему сущему. И тот, кто их испускал... Тот, кто уничтожил его мир... Профессор! Он не мог убить главного героя. На что так был способен, так то -- испускать волны, что не дало результата. И дабы обезопаситься, пришлось стереть память и начать промывать мозги. Изменить картину мира, дабы "творение птицы" сделало так, что "творения птицы" нет из-за желания "мира, управляющегося физическими законами". Но больше нет. И доказательством тому была гора парфе, а затем и тигр, коего материализовал в палате.
Главный герой уничтожил мир профессора, а затем и его самого. Просто двумя щелчками пальцев. Затем сотворил десяток миров, прожил в них и, поняв их неполноценность, вернулся в свой мир, в мир прошлого.
Он стал мессией. Освободил убежище от гнёта и вывел одного человека наружу, в мир суицидных волн. Там прошли уже десятки лет, а о бывших когда-то телах напоминали лишь тёмные пятна на стенах. Он добрался до медпункта и услышал приближение основных волн... Пробил дыру в стене и узрел, что там находились они с глазами, подобными рыбьим. Почувствовал существо, скованное глубоко под землёй и испускавшее волны -- "она", "её мир". Прочувствовал каждой порой, каждой клеткой разрушение, что несли новые волны.
Они прошли... В мире, что был на краю гибели, стоял он. Все были мертвы. И жители убежища. И та, кою так пытался спасти. И он завопил... "Я ПОБЕДИЛ!"
Да познал он всё. Бесчисленные концепции -- он. Он -- бесчисленные концепции. Всё есть он, и он есть всё... Да достиг он пика своего бытия... Или безумия? Или ещё чего-либо? Теорий много может быть о происходящем.
