Предыдущая часть
Несмотря на свой уход в мир богов, Аджура решила снова спуститься в мир людей. Первый делом она в форме динамиса заглянула в деревню минотавров. В одной из хижин несколько минотавров обсуждали строительство очередного храма Юлинаса в Ригдиуме. Услышав об этом, одна из женщин велела не делать ничего лишнего, чтобы не вызвать гнев господина Юлинаса. Другие минотавры поддержали её, ведь никому не хотелось снова лишиться своих членов. Послушав их разговор, Аджура убедилась, что благодаря проклятью Юлинаса, от них не стоит ожидать неприятностей. Даже сейчас Юлинас занимал её мысли. Аджура всегда думала, что римские боги весьма устрашающие, но один из них оказался всего навсего любителем пайзури. Теперь Юлинаса здесь не было. Хоть он и пригласил её приходить к нему поиграть, она не чувствовала, что готова отправиться. Пройдя через лес, Аджура вышла к бездонному болот, откуда они вместе с Юлинасом следовали к каструму легиона. Неожиданно её мысли прервала появившаяся Фарнелия. От неожиданности Аджура испуганно отшатнулась. Фарнелия хихикнула, и спросила подругу, уж не о боге ли пайзури она задумалась? Смутившись, Аджура тут же решительно отмела эту версию, но Фарнелии было очевидно, что это не так, и она с улыбкой указала на покрасневшее лицо Аджуры. Фарнелия отметила, ей очевидно что Аджура пришла сюда лишь затем, чтобы предаться воспоминаниям о боге пайзури. Аджура поспешно заявила, что просто пришла проверить, что минотавры не замыслили никаких глупостей. Пропустив её слова мимо ушей, Фарнелия предложила подруге не сдерживать себя, если она действительно так хочет с ним встретиться. Аджура буркнула в ответ, что если тот хочет встречи, то пусть сам и приходит. Фарнелия тут же раскусила её, отметив что она всё таки желает встречи, и напомнила, что раз её партнёр не может сам покинуть преисподнюю, значит Аджуре остаётся лишь самой отправиться к нему. Аджура снова буркнула, что не особо и горит желанием встретиться с ним. С подозрением посмотрев на её красное лицо, Фарнелия снова раскусила обман. Аджуру рассердило это замечание, но Фарнелия посоветовала ей не терять зря времени, или её окончательно забудут, и её партнёр найдёт себе новую грудастую подружку. Услышав это, Аджура непроизвольно спросила правда ли это, и Фарнелия с лукавой улыбкой призналась, что ей это неизвестно, но когда мужчины становятся популярными, для них это в порядке вещей, а учитывая характер Аджуры, вероятней всего так и случится. Вспыхнув, Аджура велела Фарнелии не говорить, то что ей самой неизвестно. «Но ты ведь действительно не собираешься отправляться? Ты ведь ненавидишь быть откровенной?». Услышав это замечание, Аджура смущённо умолкла. Предложив не стесняться обращаться к ней, если её потребуется охладить, Фарнелия тут же улетела. Оставшись одна, Аджура снова с беспокойством подумала, неужели Юлинас действительно мог завести себе подружку?

Дрониум был всё такой же оживлённый. В одной в одной из таберн можно было заметить как грудастые меретрикс зазывают мужчин, которые засматриваются на их груди, и они скрываются на втором этаже, чтобы заняться пайзури. Клиенты предпочитающие пайзури стекались сюда даже из соседних городов, и многие меретрикс были ежедневно загружены работой. Это в свою очередь увеличивало доходность местных таберн, а путешественники не упускали случая перед возвращением домой приобрести в сувенирных лавках статуэтки и обереги Юлинаса. Но несмотря на это, находились те, кто громко выступал против происходящего. Неожиданно появившаяся группа адептов Святого Креста преградила путь одной из меретрикс, ведущей с собой клиента: «Остановись! — возопил один из них — Разве ты не видишь, что следуешь по пути порока! Разве ты не понимаешь, что обрекаешь свою бессмертную душу на вечные страдания!». Возмущённая меретрикс, настойчиво попросила их перестать чинить помехи своему бизнесу, но не обращая внимания на её слова, один из фанатиков дрожащим пальцем указал на неё, и объявил её пособницей дьявола, что доказывает непозволительно греховный размер её груди. Столь уничижительные слова ещё сильнее обидели меретрикс, и адепты Святого Креста стали требовать у неё ответа, с какой целью она ввергает народ в дьявольские сети? «Что ещё за дьявол! — возмущённо крикнула меретрикс — Ведь господин Юлинас обожает пайзури!». Услышав это имя, фанатик испуганно воскликнул что услышал имя дьявола, и тут же перекрестился. Услышав хулу на Юлинаса, поднялись разгневанные посетители, которые считали непростительным называть их почитаемого бога дьяволом, и для которых этим самым дьяволом были хулители господина Юлинаса. Воодушевлённая меретрикс поддержала их призывы, напомнил, что господин Юлинас лично похвалил её, и назвал благом, то что она появилась на свет. «Как может такой добрый бог оказаться дьяволом! — воскликнула она — Господин Юлинас самый истинный бог!». Посетители таберны дружно поддержали эти слова, напомнив что именно благодаря господину Юлинасу они живут мирной жизнью, и своими гнусными обвинениями недоброжелатели подвергнутся его проклятью. Самые радикальные заметили, что бесполезно что либо доказывать глупцам, не верящих ни во что кроме Мессии, поэтому их проще как следует отлупить. Несмотря на грозные выкрики, адепты Святого Креста продолжали назло окружающим заявлять о своей неоспоримой правоте, и происках дьявола. Это окончательно вывело посетителей из себя, и они с кулаками набросились на оппонентов. Вышвырнув фанатиков на улицу, они велели им убираться прочь из этого города, пригрозив до смерти забить их камнями, если они и впредь станут называть господина Юлинаса дьяволом. Как только посетители вернулись обратно, адепты Святого Креста поднялись из пыли, сокрушаясь, что поддавшись удовольствиям, те свернули с истинного пути, и тем самым приблизили крах Рима. Мимо них прошли Дестра с Эскельдой, которые догадались что судя по всему те опять позволили себе злословить на господина Юлинаса. Эскельда удивилась, что они до сих пор так и не покинули их город. Дестра ответила, что до неё дошли слухи, об увеличении их численности, особенно в Риме. Известно даже об одном легионе, который под влиянием их проповедей о "Мессии запрещающем убийство" отказался подчиняться приказам командования. Обе согласились, что подобное не сулит им ничего хорошего в будущем. После этого они вспомнили о группе Далмакиса, который к этому времени уже должен был прибыть в Рим.

В самом же Риме, строительные работы в храме Юлинаса, были закончены как раз к прибытию гостей из Гернии. К триумфальной арке на въезде приблизилась группа Далмакиса и членов городского совета, в компании Пайи, Зоэ и Констанции. Увидев как Констанцию поразило это чудо архитектуры, Далмакис рассказал что строительство по слухам было начато после установления мира с Парфией, во время правления императора Селебриаса, приходящегося отцом нынешнему императору Экселлиону. В это время навстречу Далмакису вышел сенатор Матика, в сопровождении домашнего раба. Поприветствовав сенатора, Далмакис приятно удивился, что он решил лично отправиться встретить их. Улыбнувшись, Матика заметил что его дела могут и подождать, тем более он не может проигнорировать приход человека, который действительно хорошо знаком с господином Юлинасом. Заметив среди прибывших Констанцию, он поприветствовал и старую знакомую, она с улыбкой вернула приветствие, ответив что тоже рада видеть почтенного Матику в добром здравии. Матика с улыбкой заметил, что почтенная Зоэ тоже в добром здравии. Зоэ скромно ответила, что исключительно благодаря господину Юлинасу. Когда Констанция поинтересовалась готов ли сам храм, Матика сообщил что все строительные работы уже окончены, и осталось лишь провести обряд освящения, сам же храм получился действительно превосходным. Услышав это, Констанция призналась, что ей не терпится воочию увидеть его, Далмакис испытывал такие же чувства. Матика кивнул, сообщив что перед этим их ожидает визит к самому императору. Под руководством Матики, они вышли на многолюдные городские улицы, прошли мимо римского форума, и вступили на территорию императорского дворца. Проходя по внутреннему двору, Далмакис и остальные члены группы стали серьёзными. Никто из них прежде не встречался с самим императором, и на их лицах читалось явное волнение. Они прошли мимо преторианской гвардии, один лишь взгляд которых предупреждал их не делать ничего лишнего. Группе Далмакиса было дозволено пройти в приёмный зал, и по обе стороны от них встали двое грозных, элитных преторианцев. За ними, на троне восседал сам император Римской империи - Экселлион, старший сын предыдущего императора Селебриаса. Один из гвардейцев, представил императору, дуумвира Далмакиса, членов городского совета, и женщин, что разделили с богом трапезу и постель. Выслушав отчёт, Экселлион задумчиво окинул взором всех пятерых. Когда Матика отвлёк его от мыслей, Экселлион коротко бросил, что слышит их, и снова умолк. Судя по его холодному выражения, Экселлион был явно не в духе. Наконец он заговорил, выразив надежду, что явившиеся к нему не являются мошенниками, поскольку он по прежнему не может поверить в появление бога. Услышав это скептическое заявление, слово взял Далмакис, отметив что сомневаться вполне естественно, и они сами изначально не верили словам Зоэ, отклоняя её запрос о призыве бога. После этих слов, Экселлион перевел взгляд на пришедших женщин, и поинтересовался, есть ли она среди них? Представившись, Зоэ сделала шаг вперёд. Окинув её холодным взглядом, Экселлион выразил надежду, что она не обычная мошенница. Зоэ зарделась, но промолчала. Далмакис заступился за неё, отметив что не только жители Дрониума видели господина Юлинаса, но также и жители соседних городов, не говоря уже о воинах из 13 легиона. Экселлион с безразличным видом выслушал Далмакиса, после чего коротко пояснил, что уже знает об этом из полученного доклада. Далмакису пришлось умолкнуть, было очевидно, что несмотря на все их показания, сам император воспринимает Юлинаса весьма скептически. Повернувшись в Зоэ, Экселлион уточнил, действительно ли она призвала Юлинаса, и получив подтверждение, с ухмылкой велел ей снова произвести призыв, чтобы он мог поверить ей. Бесстрашно улыбнувшись, Зоэ пояснила что призвать можно лишь при наличии конкретной, и обоснованной цели, и помимо этого призвать возможно лишь очень малоизвестного бога, а сам господин Юлинас уже стал довольно известным богом. Когда Экселлион скептически отметил, что это довольно удобное оправдание, Зоэ спросила его, если бы она смогла к примеру призвать по его прихоти господина Аполлона, то как бы император обосновал перед ним причину своего вызова? Зоэ добавила, что господин Аполлон легко распознаёт ложь, и если он выяснит, что его вызвали исключительно из праздного интереса, он тут же обрушит свой гнев на виновника. Выслушав это объяснение, Экселлион ухмыльнулся, но промолчал. После этого он повернулся к Констанции, и поинтересовался, кем она является? Представившись, Констанция пояснила, что ей довелось заботиться о господине Юлинасе. Ухмыльнувшись, Экселлион поинтересовался, значит ли это, что она и пайзури делала Юлинасу? «Ну и как? — невозмутимо спросил Экселлион — Попробуй и мне сделать». Услышав эти слова, все присутствующие остолбенели. Матика попробовал было воззвать к императору, но нахмурившись, Экселлион дал понять, что он обращается исключительно к одной женщине. Увидев что Констанция по прежнему молчит, Экселлион поинтересовался, неужели она неспособна на пайзури, несмотря на то что сама обслужила им бога? «Ваше Императорское величество — мягко произнесла Констанция — Моя грудь уже принадлежит лишь господину Юлинасу. Хоть господин Юлинас уже и вернулся в преисподнюю, я поклялась ему, что на протяжении всей жизни эта грудь будет служить лишь господину Юлинасу. Даже если ваше Императорское величество прикажет мне сделать ему пайзури, это вызовет гнев господина Юлинаса». Выслушав эти слова, Экселлион иронично произнёс, будет ли она в хорошей форме, если дождётся возвращения своего бога. Констанция оглянулась на Зоэ, и та поняв намёк, засунула руку ей под одежду, и положила её между грудей, после чего Констанция демонстративно стиснула её обеими грудями. Экселлион жадно наблюдал за этим зрелищем, и Констанция отметила, что ради этого, она уверена господин Юлинас снова снизойдёт к ним, где его ожидают пятеро женщин, которых он одинаково любит. Констанция добавила, что господин Юлинас обнимает не как обычные люди, и это можно сразу понять по его несвойственной смертному безмятежности, и мягкой и тёплой ауре, которую он распространяет вокруг себя. Экселлион спокойно вопросил на это, может и инструмент у того бога, такой же как и у простого смертного? Поняв что под инструментом подразумевается член, Констанция умолкла, но Экселлион продолжал настойчиво требовать ответа, отличался ли он, или нет? Покачав головой, Констанция ответила, что для господина Юлинаса это личный вопрос, на который она не может ответить. Когда Экселлион надавил на неё, Констанция с ожесточённым выражением снова повторила свой отказ, отметив что при этом никто из ныне живущих не смог бы сравниться с ним. Усмехнувшись, Экселлион заявил что другими словами, её партнёр обладает способностью вводить людей в заблуждение. Женщины с молчаливым негодованием выслушали это замечание, и Экселлион махнул рукой, давая понять что они свободны. Покинув императорский дворец, поникший Далмакис печально подытожил Матике, что судя по всему император подозревает их во лжи. Матика мрачно кивнул, отметит что он не удивлён этому, ведь уже 900 лет минуло с основания Рима. Сколько бы люди не молились богам, никто из них за это время так и не явил им свой облик. Боги являли себя лишь в далёкую мифическую эпоху, и в этой эпохе боги решили не показываться людям, это мнение преобладает среди римлян, и даже император не является исключением. Зоэ выразила опасение, что если на господина Юлинаса начнут злословить, он может обрушить свою кару. Матика улыбнулся, и напомнил, что всё таки господин Юлинас довольно мягкосердечный бог, и даже если император скажет про него что нибудь, вряд ли он обратит на это внимание. Что важнее, будучи постоянно малоизвестным богом, он был бы рад что его имя становится известно, и его упоминают всё чаще. Несмотря на эти слова, женщины были по прежнему встревожены. Матика уверил их, что нет повода для беспокойства, тем более что завтра состоится церемония открытия храма, и оставшееся время они могут расслабиться в его домусе. После ухода посетителей, Экселлион обратился к доверенному гвардейцу, поделиться своим мнением по поводу услышанного. Тот заметил, что даже если и считать слова Далмакиса ложью, уж больше складное получилось враньё. Экселлион признался, что не считает их слова правдой, так как у него предчувствие, что это уловка Инфериуса, который и придумал всю эту ложь. Гвардеец ответил, что в таком случае даже господину Инфериусу не под силу принудить к вранью 6 000 воинов легиона и 10 000 жителей Дрониума. Признавая это, Экселлион тем не менее по прежнему отказывался в это верить, и согласился с гвардейцем, что скорее всего они имеют дело с очень профессиональным и убедительным самозванцем. Осведомившись о местонахождении 13 легиона, Экселлион велел внимательно следить за Инфериусом, и в случае его неожиданного выступления, захватить его под стражу и казнить.

На следующее утро Констанция и остальные члены группы отправились на церемонию открытия столичного храма Юлинаса. Храм выглядел действительно великолепно, со стороны фасада можно было увидеть как его поддерживают 8 массивных колонн. Доведись господину Юлинасу лично увидеть его, он определённо остался бы доволен. Пришедшие с восхищением окинули взглядом величественное сооружение, а Матика с улыбкой подметил, что этот храм уж точно не уступит построенному в Дрониуме в честь Медузы и господина Юлинаса. Далмакис тут же замахал руками, уж он был точно уверен, что оба храма не в состоянии конкурировать друг с другом своим величием. Матика вспомнил, что помимо них, на церемонию так же должны прибыть воины 13 легиона, и сам Инфериус. Едва он успел это произнести, как за ними раздались громкие выкрики адептов Святого Креста. Пайя, Зоэ, Констанция, Далмакис, и члены городского совета, с удивлением обернулись на голоса, вопящие о проклятом храме. «Как это прискорбно! Как ужасно! — возмущённо закричал лидер фанатиков — Столица попала под влияние бога удовольствий, и этот мир ожидает конец! Рим падёт! Расцвет прекратится из-за падения нравов! Никакое царство божье невозможно, если идти на поводу у удовольствий! Злое божество - Юлинас, это дьявол что разрушит Рим. Это ужасающий дьявол, что препятствует царству божьему! Жители Рима! Пока ещё не поздно! Разрушьте храм злого божества!». В этот отчаянный момент, за спинами собравшейся толпы фанатиков послышался грозный и решительный голос легата Вирта: «Известно ли вам, что мы является представителями 13 легиона! И мы не простим тех, кто смеет называть бога-покровителя нашего легиона, злым божеством!». Лидер Святого Креста закричал в ответ, что ему прискорбно видеть перед собой слуг дьявола, и разве они не видят, что своей службой дьяволу, берут на себя тяжкий грех, и не замечают что сами встали на путь дьявола!? «Наш бог покровитель никакой не дьявол! — сердито закричал Вирт в ответ — Стал бы дьявол защищать Рим от дьявольских мазоку!? Стал бы дьявол обезвреживать богиню мазоку!? Стал бы дьявол побеждать племя минотавров!? Я не прощу тех, кто злословит на господина Юлинаса, кто даже никогда не встречался с ним, и не узрел его величия!». Пропустив эти слова мимо ушей, лидер Святого Креста обратился к своим единомышленникам с призывом не поддаваться дьявольскому искушению, и указав на храм Юлинаса, закричал что от него по Риму распространяется скверна, призвав уничтожить его и предать забвению. Услышав это, Вирт грозно крикнул в ответ, что они не позволят им уничтожить храм в честь господина Юлинаса, благодаря которому они добились победы и славы. Весь 13 легион готов встать на защиту храма Юлинаса, не позволив им и пальцем его тронуть. Воины дружными криками поддержали этот призыв, и бросились вперёд. Лидер Святого Креста велел остальным фанатикам стоять насмерть, напомнив им что согласно их истинному учению, они освободились от ложных богов, и веруют лишь в единого, истинного бога. Услышав эти слова, примипил возмущённо крикнул в ответ, что их боги не лживы, как и сама слава римских легионов. Вдохновлённые словами центуриона, воины с криком врубились в толпу фанатиков. За короткое время было убито 6 последователей Святого Креста. Их смертельно раненный предводитель из последних сил закричал, что даже если выживет последний из них, бороться с ними бессмысленно, и Рим обязательно падёт. В итоге была ликвидирована вся группа адептов Святого Креста. Окинув взглядом месте побоища, Матика хмуро покачал головой: «Рим позаимствовал богов Сирии. Так же как и богов Египта. И даже религия веры в одного бога не запрещена. Однако верующие в Мессию искренне считают, что лишь их бог имеет право на существование, и стремятся искоренить других богов. Этот бог - Мессия, считает себя единственным богом, и приказывает отречься от других богов. Я думаю, во всём мире не найдётся более властного и деспотичного бога. Если дьявол существуют, то он будет стремиться уничтожить всех, кто отказывается признавать его власть. Я думаю, что последователи Святого Креста и есть дьяволы». Зоэ была полностью солидарна с Матикой. Констанция с грустью заметила, что доведись им встретиться с господином Юлинасом, они бы сразу изменили своё мнение. Далмакис сокрушённо отметил, что проблемы с адептами Святого Креста возникают повсеместно, что в Дрониуме, что в Риме. Легат Вирт подошёл поприветствовать своего старого друга Матику, мужчины пожали друг другу руки. Матика с улыбкой поблагодарил его, отметив что помощь подоспела весьма своевременно. Вирт ответил, что поскольку сегодня день церемонии открытия храма Юлинаса, он не мог позволить себе пропустить такое событие. Кивнув, Матика отметил, что к сожалению сам господин Юлинас не имеет возможности присутствовать на церемонии, иначе всем его скептикам пришлось бы умолкнуть. Узнав что император в том числе, отказывается признавать господина Юлинаса, Вирт мрачно кивнув, вспомнив что и сами они впервые узнав о господине Юлинасе, с недоверием отнеслись к нему. В это время раздался звук литууса (медный духовный инструмент) вслед за которым послышался бой тимпана (древний ударный музыкальный инструмент). После этого показался Инфериус, тот благодаря чьим стараниям и был построен храм. Поднявшись на подиум, он громко обратился к собравшимся: «Дорогие граждане Рима! Сегодня я вид видеть всех присутствующих! До недавнего времени мало кому было известно имя господина Юлинаса! Однако малоизвестность ни в коем случае не означает никчёмность! Вспомните историю нашего Рима! Время когда Сципион противостоял Ганнибалу, помним ли мы имена тех отважных воинов которые сражались вместе с ним!? Неизвестность не является признаком бессмысленности или бесполезности! Сегодня мы чествуем открытие храма бога нашего, так же как и господина Юлинаса! Господин Юлинас - бог преисподней! Он был практически никому не известным богом! Разумеется, и я к своему стыду никогда не слышал о нём! И тем не менее, господин Юлинас избавил Дрониум от страха перед проклятьем, обезвредил варварскую богиню битвы, и заставил страдать племя минотавров, приведя 13 легион к победе и славе! Теперь же, никто из племени минотавров не осмелится больше нарушить лимес (граница) нашей Римской империи! Я имею возможность говорить с вами сейчас, лишь благодаря господину Юлинасу! Конечно же я не заслуживаю триумфальной церемонии! Наибольшую отвагу и честь проявил именно господин Юлинас! Если кто и заслужил триумфальную церемонию, то это не я, а господин Юлинас. Пусть же сегодня состоится триумфальная церемония господина Юлинаса! Ради этого знаменательного дня, из Дрониума специально прибыли три красивые женщины, что тесно связаны с господином Юлинасом!». Инфериус указал на сияющих женщин рукой: «Пайя, почтенная Зоэ, и почтенная Констанция! Все трое сопровождали господина Юлинаса, и исправно прислуживали ему! Пайя является жрицей в храме Юлинаса и Медузы! Я уверен, что в преисподней господин Юлинас тоже будет рад их приходу! И другие пышногрудые девушки тоже порадуют господина Юлинаса! — После этих слов раздались громкие овации и смех, Инфериус улыбнулся публике — Вперёд граждане! Отпразднуйте как следует! И вместе помолимся господину Юлинасу! Поблагодарим же господина Юлинаса за победу Рима! Да будет вечно процветать наш Рим!». После этих слов раздались ещё более бурные овации. Матика с широкой улыбкой подошёл к Инфериусу, и восхитился его выступлением, отметив, что сам господин Юлинас был бы рад его слышать. Инфериус скромно поблагодарил его за эти слова, после чего Матика предложил ему вместе с ним вознести молитву. Встав на одно колено, и обратившись к храму, они первыми вознесли молитву. Следующими помолились члены городского совета, Вирт, и Далмакис, за которыми последовали Зоэ и Констанция. С печальным выражением на лице, Констанция молча молилась, взывая в глубине души к Юлинасу, и задаваясь вопросом, всё ли у него хорошо, и по прежнему ли он помнит её? Констанция призналась, что по прежнему любит его, и больше никому не делает пайзури, которое предназначено лишь одному господину Юлинасу. Рядом с ней молилась Зоэ, которая тоже взывала к нему в своей душе, вопрошая по прежнему ли господин Юлинас помнит её. Она призналась, что хоть немало времени минуло после их разлуки, она по прежнему чувствует, словно они расстались лишь вчера. Она знала, что теперь ему крайне затруднительно снова снизойти в мир людей, но выразила надежду, что ему это всё же удастся. Зоэ пообещала, что если ему это удастся, она в любое время будет готова обслужить его, и как в прежние времена, её грудь будет в его полном распоряжении. За ними молча молились воины 13 легиона, здесь были и свободные граждане Рима, и рабы, показались и местные меретрикс. Закончив молитву, Матика пригласил группу Далмакиса возвращаться в его домус. После их ухода, грудастые меретрикс заняли фасад храма, и начали свой бизнес. Сразу же раздались женские голоса зазывающие мужчин насладиться большими грудями, которые так обожал господин Юлинас, и обещая всего за два асса отправить их в рай при помощи его любимого пайзури. Заинтересованные горожане начали собираться вокруг меретрикс. Некоторые клиенты сомневались, действительно ли эти услуги настолько приятны, меретрикс убеждали им, что будь это настолько плохо, господин Юлинас не просил бы женщин снова и снова заняться этим. Мужчины соглашались с этими аргументами, и меретрикс говорили, что если они хотят позабавиться с их грудью, то подобное удовольствие они смогут испытать только в Дрониуме. Они тут же напоминали, что сегодня особенный день в честь открытия храма господина Юлинаса, и занявшись пайзури, они получат его благословение. Услышав это слова, первый из клиентов вместе с меретрикс отправился в ближайшую таберну. Увидев что меретрикс заняли весь фасад храма, один из воинов обратил на это внимание примипила. Тот сказал не беспокоиться по этому поводу, так как господин Юлинас предпочитал пайзури, он будет доволен, зная что римские мужчины могут наслаждаться пайзури. Воин кивнул, соглашаясь что господин Юлинас действительно раздаёт благословение пайзури, и когда меретрикс делают пайзури, он должно быть счастлив.

В преисподней Юлинас по прежнему не ведал о завершении собственного храма, и продолжал усердно тренировать свои ноги. На этот раз был совместный забег вместе с Хароном, из зрителей понаблюдать за ними явилась лишь Медуза. Юлинас решил дать фору другу, пояснив что сразу после старта он отчитает 15 секунд, и постарается обогнать Харона. Тот не был уверен, что это действительно может сработать, но решил что Юлинасу виднее. В последний раз обратившись к своим змеям, с просьбой не подвести, Юлинас встал на стартовой точке. Как только Медуза объявила начало забега, Харон тут же рванулся с места. Медуза принялась отчитывать оставшиеся 15 секунд, Юлинас встал на изготовку, и на последней секунде он со свистом вылетел вперёд. Начав стремительный бег, он держал лицо строго приподнятым, и как только змеи разом выдохнули воздух, он многократно ускорился, и за несколько секунд достиг водяного коридора. Змеи продолжали усердно выдувать воздух, и с трудом балансируя, Юлинас устремился по водному коридору. Добравшись до пролома в потолке, он по прежнему не видел перед собой Харона. Наконец в самом конце водяного коридора он заметил спину убегающего друга. Услышав звук стремительно несущегося Юлинаса, Харон удивлённо закричал и попытался увеличить скорость. Но всё его усилия были тщетны, и Юлинас за несколько секунд оставил Харона позади себя. Влетев на финишную линия, Юлинас крайне изумил Медузу, не ожидавшую что ему удастся закончить протяжённый забег в столь короткий срок. Следом выскочил запыхавшийся Харон, посетовавший, что ему и выделенных 20 секунд было бы мало. Медуза разочарованно отметила, что Харон оказывается довольно медленный, тот возразил что дело в невероятной скорости Юлинаса, которая точно стала возможной из-за поддержки змеями. Все посмотрели на змей, жадно вдыхающих воздух после изнурительного забега. Харон признался, что теперь в преисподней не найдётся никого, кто мог бы конкурировать с Юлинасом в забеге, и возможно он даже может бросить вызов самому господину Гермесу. Юлинас напротив считал, что господин Гермес гораздо быстрее его, хотя он и был бы рад в будущем посостязаться с ним. Медуза предложила устроить ещё один забег, на этот раз вместе с Цербером. После приказа Медузы, Цербер с неохотой поднялся. Несмотря на явное нежелание участвовать в забеге, он занял место на стартовой линии. Юлинас тоже встал на старте, и осведомившись готовы ли они, Медуза объявила начало забега. Цербер мгновенно рванулся с места, Юлинас бросился вслед за ним. Змеи принялись тут же активно выдувать воздух, и выбежав к водяному коридору, Юлинас обогнал Цербера. Усиленно придыхая, Цербер отчаянно пытался сократить разрыв, но у пролома в потолке Юлинас окончательно вырвался вперёд. Несмотря на все усилия, Церберу так и не удалось догнать Юлинаса, и значительно увеличив разрыв, тот выпрыгнул на финишную прямую. Увидев что даже Церберу не удалось победить, Медуза с Хароном ещё сильнее изумились. Вскоре прибежал и приунывший из-за поражения Цербер. Юлинас поспешил успокоить своего питомца, погладив все три плачущие головы. Теперь даже Медуза была уверена, что Юлинасу по силам обогнать господина Гермеса. Харон тоже считал, что это оказалась бы весьма выдающаяся игра. Они решили, что на следующий забег обязательно пригласят и господина Хадеса с Персефоной, которые определённо никогда не видели подобного зрелища. После этого вся компания отправилась отмечать это дело попойкой в особняк Юлинаса. В ту ночь Юлинас во сне вспоминал своих женщин. Дестра с Эскельдой, Пайя, Зоэ, Констанция, и последней оказалась Аджура. Вспомнив об Аджуре, Юлинас подумал по прежнему ли она не готова отправиться к нему, и может ли быть виной тому её занятость своими божественными делами, или же она она просто забыла о нём? Пока Юлинас предавался этим мыслям, на берегу подземного озера Феррариус до поздней ночи распивал вино в компании нимфы. Спутница Феррариуса была удивлена, что что ему удаётся по прежнему стоять на ногах после всех выпитых чаш вина. Феррариус ответил что это по причине того, что он бог преисподней, и лишь один может с ним сравниться. Нимфа предположила что речь идёт о боге пайзури. Феррариус с неохотой кивнул, признав что в этом деле они примерно равны. Нимфа предположила, что вероятно тот впал в депрессию, и Феррариус напомнил что её подружки страсть как его опасаются. Уточнив, привык ли тот к своим змеиным волосам, нимфа услышала, что скорее всего так и есть, хотя Юлинас и прежде не был особо популярен, и за свой превышенный срок ему пришлось принять это наказание. Впервые услышав от Феррариуса о превышенном сроке Юлинаса, нимфа удивилась, и Феррариус запутанно рассказал, что это случилось после появления сенатора приведшего с собой грудастую женщину, ради которой Юлинас надавил на Харона, убедив его оттянуть свой срок.

Один месяц минул со дня открытия храма Юлинаса. Грудастые меретрикс собирались у столичного храма Юлинаса, и продавали свои услуги, обещая при помощи пайзури даровать благословение господина Юлинаса. Чтобы встретиться с грудастой меретрикс, достаточно было лишь пройтись возле храма Юлинаса, или заглянуть в соседнюю таберну, после чего договорившись и заплатив 2 асса, клиент отводился на второй этаж заведения, и получал пайзури. В основном у женщин была популярна услуга орального секса, но ознакомившись с пайзури, эта услуга тоже пришлась римлянам по душе. В этот день, грудастые меретрикс, как и обычно собрались перед храмом Юлинаса. Заприметив одну из них, двое мужчин обсудили между собой что она похоже весьма хороша в пайзури, и приблизились к ней. Увидев подошедших клиентов, меретрикс с улыбкой поприветствовала их, и спросила чем она может им помочь? Один из мужчин намекнул на внушительный размер её груди, и меретрикс с самодовольной улыбкой подмигнув ему, добавила что помимо размера, умеет и потрясающе стискивать ей. Мужчина сразу же изъявил желание испытать её зажатие, и заплатив 2 асса, они скрылись в ближайшей таберне. К оставшемуся мужчине приблизились ещё двое меретрикс, поинтересовавшись, не желает ли братец позабавиться вместе с ними? Оглядев грудастых девушек, мужчина поинтересовался, кто из них лучше делает пайзури? Подмигнув клиенту, они предложили ему позабавиться с обеими, и самому сделать вывод. Услышав это, мужчина с похотливой улыбкой принял это предложение, и заплатив 4 асса, отправился вместе с ними, то и дело лапая по пути их груди. Девушки игриво пригрозились за это как следует выжать его грудями. Когда они скрылись в таберне, наблюдавший за этим зрелищем адепт Святого Креста горестно возопил о торжестве порока, который обратил Рим в город греха, и теперь его ждёт участь Содома и Гоморы. В учении Святого Креста утверждалось что Содом и Гомора были разрушены богом из-за греха похоти. «Сказано было богом, плодитесь и размножайтесь! Как можно рожать занимаясь пайзури!? Как так можно размножаться!? Это и есть порок, дьявольское учение! Люди что посещают меретрикс ради пайзури, они продали душу дьяволу! Это конец Рима! Время его конца уже близко!». Толпа адептов Святого Креста отступила от храма Юлинаса и направилась к императорского дворцу. Их лидер громко закричал, что он просят об аудиенции его Императорское величество, и призывают к закрытию храма дьявольского бога, и полного запрета веры в этого дьявольского бога, грозя что в противном случае весь Рим подпадёт под влияние этого порока. В это время сторонники из фракции Зонбара, обедали в его особняке, после закрытия сената в 7 часов (13:00). Один из сенаторов посетовал, что в последнее время пытается обходить храм Юлинаса, из-за шума от собравшихся грудастых меретрикс, и мужчин, которые к ним ходят. Зонбар заметил, что это похоже это уже привело к протестам со стороны последователей Святого Креста. Кивнув, сенатор рассказал как был свидетелем того как они собрались перед императорским дворцом, требуя закрытия храма дьявольского бога, и запрета его учения. Ухмыльнувшись, Зонбар заметил, что оказывается и фанатики Святого Креста могут время от времени говорить правильные вещи, так как даже ему очевидно, что храм подобного бога бросает тень на репутацию Рима, да и не верит он, что тот самозванец действительно является богом. Нахмурившись, Зонбар добавил что не так уж и много мужчин, которые предпочитают пайзури, которое он сам воспринимает как порок, и не может представить себе бога, способного наслаждаться им. После этого Зонбар заявил что давно уже пора вынести на повестку сената вопрос о храме Юлинаса, и добиться запрета на его посещение. Его собеседник предупредил, что главная проблема заключается в 13 легионе, который обязательно выступит против этого решения. Зонбар в сердцах сплюнул, сказав что ему стыдно за воинов, которые позволяют себе молиться какому-то богу пайзури. Известия о храме Юлинаса достигли и слуха самого императора. Доверенный гвардеец признался, что лучше не пускать эту ситуацию на самотёк, особенно если это позволит ослабить позиции господина Инфериуса. Экселлион с ухмылкой поинтересовался, значит ли это, что Инфериус смог заручиться поддержкой одних лишь меретрикс? Гвардеец возразил, что суть скрывается в мелочах, но Экселлион ответил что не стоит придавать этому особого значения, и хоть он и равнодушен к пайзури, он не видит никакого смысла налагать на него запрет. Гвардеец упомянул о протесте адептов Святого Креста так же призывающих к запрету, и снова просящих сегодня об аудиенции. «Те самые упёртые фанатики, что признают лишь одного бога? — иронично усмехнулся Экселлион — Разве не они даже императора Цезаря отказались признать богом?». Гвардеец упомянул, что если они прислушаются к ним, то можно просто временно закрыть храм. Не дав тому закончить, Экселлион раздражённо отмахнулся, заметив что в любом случае эти люди признают лишь своего бога, а всех прочих называют злыми божествами или дьяволами, поэтому есть ли смысл идти навстречу таким людям? Гвардеец предупредил что несмотря на это, число их последователей постепенно растёт, и по слухам в Сирии они уже составляют большинство, но что хуже, растёт их число и среди легионеров. «Глупые легионеры, что отказываются следовать приказам, потому что согласно учению Мессии они не могут убивать людей или мазоку?» — с раздражением поинтересовался Экселлион. Гвардеец мрачно кивнул, сообщив что это особенно касается 4, 16, и 19 легионов. Услышав эти слова, кулаки Экселлиона сжались, и пряча свой гнев за натянутой улыбкой, он поинтересовался, почему же легионеры обязанные защищать лимес (границу) вдруг оказались неспособны убить людей или мазоку? Услышав, что вероятно причина заключается в учении Мессии, Экселлион удивился, поинтересовавшись, значит ли это что оно проповедует разрушение? Пожав плечами, гвардеец сказал, что по словам адептов, их бог всемогущий и всезнающий, а сами люди созданы по его образу и подобию. Услышав эти слова, Экселлион не на шутку рассердился: «Разве это не просто подражательство Римским богам? Так значит этот бог заявляет, что боги в которых верят римляне, являются дьяволами?». У гвардейца не было на это ответа, и Экселлион решительно заявил, что он не собирается встречаться с язычниками, которые отказываются молиться господину Марсу, или божественному Цезарю.

В один из дней, по пути в небесный дворец, Юпитера встретила одна из нимф, сообщивщая, что у неё есть информация о нарушении срока пребывания одним из богов. В это же время Гермес, Аполлон и Марс отдыхали в небесном триклинии. Изнывая от повседневной скуки, Гермес не упустил возможности раздразнить Марса, и когда тот рассвирепев бросился на него, Гермес не сомневаясь в своей быстроте, выпрыгнул из триклиния, провоцируя Марса попробовать догнать его. Увидев что раздражённый Марс предсказуемо бросился вслед за Гермесом, Аполлон лишь покачал головой, поражаясь что необучаемый Марс по прежнему продолжает вестись на такие уловки. Спустя короткое время вернулся и помрачневший Марс. Аполлон поинтересовался у него, неужели он ещё не заметил, что Гермес специально дразнит его из-за скуки? Марс хмуро ответил что давно знает об этом, но гоняя его, он просто выполняет свою работу. Аполлон был удивлён его упорству, даже будучи зная что Марсу никогда не угнаться за Гермесом. Марс и сам знал об этом, со злостью вспоминая своего быстроногого соперника. Аполлон был уверен что на небесах точно не найдётся бога, который мог бы соперничать с быстроногим Гермесом, услышав эти слова, Марс лишь недовольно хмыкнул. В это время обоих богов окликнула появившаяся нимфа, сообщившая что господин Юпитер срочно созывает собрание богов, из-за выявленного нарушителя божественного закона. Избавившись от погони, Гермес заливался смехом, вспоминая как грозный бог войны, в очередной раз безуспешно пытался догнать его. Он вспомнил слова Марса, который пожелал для себя сильную и дикую женщину, с иронией отметив что Атэна определённо подходит под это описание. Но признался себе, что она точно не в его вкусе, и вместо неё он предпочёл бы потискаться с Венерой. Едва он успел это сказать, как со спины его неожиданно окликнул голос самой Венеры. Переполошившись, Гермес оглянулся, и увидев Венеру с Атэной, понадеялся что они не слышали его последних слов. Венера сообщила ему, что господин Юпитер велел собрать всех богов, для обсуждения нарушителя божественного закона. Вскоре все боги Олимпа были в сборе. После того как показался сам Юпитер, Аполлон ранее услышавший от него всю историю, ввёл присутствующих в курс дела. Он сообщил что речь идёт о боге пайзури, что ранее принял проклятье змеиных волос, и этот бог обвиняется в превышении установленного срока. Все боги обязаны подчиняться единому божественному закону, и им запрещено задерживаться в мире людей больше отмеренного времени, чтобы своим вмешательством не нарушить в нём установленным баланс. Разумеется ответственность лежит и на тех, кто позволил Юлинасу продлить свой срок, но это нисколько не умаляет его собственный проступок. Далее Аполлон рассказал, что согласно мнению господина Юпитера, после принятия на себя Юлинасом проклятья Медузы, наказывать его более нет необходимости. Однако сам Аполлон придерживался другого мнения, считая что этот проступок нельзя оставлять безнаказанным, и Юлинас с Хароном должны понести за это ответственность. Гермес тут же поинтересовался, занятное ли будет наказание, но Аполлон холодно ответил, речь идёт не о том, будет ли наказание интересно, а о самом факте наказания нарушителей. Пожав плечами, Гермес отметил, что не видит в этом смысла, тем более это превышение срока оказалось довольно занятным. Аполлон возразил, что это приведёт к нарушению божественного порядка, но Гермес отметил, что всё завит от того, как именно трактовать божественный закон. В их разговор вмешалась Атэна, поинтересовавшись, что именно заставило Харона позволить Юлинасу превысить свой срок? Аполлон пояснил, что в первую очередь Харон является самым доверенным другом Юлинаса, а так же это связано с запросом от прибывшего сенатора, который привёл с собой грудастую девушку, поддержавшую его запрос. И после того как Юлинас принял их запрос о помощи, Харон не стал ему препятствовать, в связи с чем оба заслуживают наказания. Услышав это, Гермес рассмеялся, отметив что бог пайзури предсказуемо не смог отказать грудастой женщине. Венера тоже посчитала, что в этом нет ничего дурного, но Аполлон твёрдо стоял на своём. Когда Атэна поинтересовалась, какое же наказание он в итоге предлагает, Аполлон заявил что оба должны быть понижены и лишены божественного статуса. Атэна возразила, что они не могут так просто понизить Харона, поскольку кроме него нет больше иных смотрителей за богами. Аполлон возразил, неужели она согласна оставить смотрителем богов того, кто единожды преступил божественный закон? Юпитер поддержал дочь, ответив Аполлону, что Харону действительно нет другой замены, и больше некому будет возвращать богов из мира людей. Хоть Аполлон по прежнему твердил, что проступок должен быть наказан, Юпитер предложил ограничиться простым выговором. Не согласившись с этим мнением, Аполлон пояснил, простой выговор не соответствует тяжести проступка, поэтому он считает что как минимум на полгода Харон должен быть отстранён от должности. Юпитер задумался над этим предложением, и Марс неожиданно поддержал Аполлона, признав что это гораздо лучше, чем просто избавиться от незаменимого смотрителя, независимо от его проступка. Аполлон отметил, что то же самое касается и Юлинаса, который не может ограничиться одним лишь выговором, и как низший из богов, нарушив божественный закон, он понесёт полную ответственность. Юпитер напомнил, что согласно докладу Гермеса, из-за продления срока, в каструме легиона было установлено святилище Юлинаса, и в городе был построен его храм. Несмотря на это, Аполлон заявил что даже эти положительные результаты не отменяют факта нарушения божественного закона, и за это следует нести ответственность. Даже Венеру поразила принципиальность Аполлона, и она уточнила, уж не ненавидит ли он Юлинаса? Услышав эти слова, тот сурово ответил что не нужно примешивать к делу его личные симпатии или антипатии, ибо непозволительно оставлять без должного наказания низшего бога позволившего себе нарушить божественный закон, иначе это будет грозить нарушением установленного божественного порядка. Марс с ухмылкой заявил, что в таком случае можно просто понизить того до монстра, тем более тот со своими змеиными волосами и так мало чем отличается от монстра. Венеру поразили эти жестокие слова, Юпитер тоже с прискорбием подумал, что и такой вариант возможен. Аполлон призвал отца Юпитера принять разумное решение, напомнив, что хоть Харону и не найти достойную замену на небесах, ограничиться лишь простым выговором для нарушителей божественного закона, было бы непозволительной мягкостью. Кивнув, Юпитер признал что понимает его позицию, но не считает возможным для себя понизить одного из них до простого монстра. Когда Аполлон уточнил, какое же наказание тогда будет предложено, Юпитер ответил что оставит это на усмотрение Хадеса. Этот ответ не удовлетворил Аполлона, заявившего что в таком случае строгость наказания не может быть гарантирована. С трудом скрывая раздражение его упрямством, Юпитер пояснил, что он не будет возражать, если Хадес решит понизить Юлинаса до монстра, или отобрать все дарованные ему награды, но если наказание окажется чрезмерно суровым, он лично вмешается. Услышав эти слова, Аполлон вздохнул, но смирился с решением отца. Юпитер велел ему самому объяснить это дело Хадесу. Услышав это, Гермес залился хохотом, представив как слова Аполлона разозлят Хадеса. Атэна вступилась за Аполлона, укорив отца, что он намеренно посылает его из-за его суровой позиции. Тот поинтересовался, неужели тогда она предлагает ему самому отправиться, или сама готова заменить Аполлона? Конец их спору положила Венера, которая напомнила что это дело лучше всего поручить Гермесу, который множество раз встречался с Хадесом, и сам он в очередной раз получит возможность развлечь себя.

В это время, Юлинас во дворце преисподней рассказывал Хадесу и Персефоне о предстоящем забеге, приглашая их стать свидетелями его невероятной скорости. Персефона была рада видеть, что он по прежнему не впал в отчаяние, а Хадес заметил что для нового забега неплохо бы подобрать подходящего соперника, например быстрого Феррариуса. Услышав это, Персефона с хитрой улыбкой спросила мужа, как насчёт того чтобы ему самому поучаствовать в забеге, чтобы более точно оценить скорость участников. Хадеса сперва смутило это предложение, но Персефона пообещала что не будет ненавидеть его даже в случае проигрыша Юлинасу и Феррариусу, и после некоторых раздумий он принял её предложение. Приняв окончательное решение, Хадес распорядился тут же привести Феррариуса. После прихода Феррариуса, Хадес рассказал ему о проводимом забеге, упомянув что и он лично примет в нём участие, а сам Юлинас вступит в гонку лишь спустя 20 секунд после старта, чтобы уравнять их шансы. Начало забега было решено устроить перед входом во дворец. После сбора всех участников, Хадес велел Кампе начинать отчёт 20 секунд, сразу после старта. Все участники стали на линию старта, и по команде Хадеса начался забег. Как только Хадес и Феррариус рванулись с места, Кампе начала отчёт указанного времени, и Юлинас напряжённо смотрел в спины стремительно удаляющихся соперников. На последних секундах, Юлинас приготовился к бегу, и обратился к змеям, предупредив что пробил их звёздный час, призвав показать чего они стоят на самом деле. Те ответили ему дружным шипением. На последней секунде Юлинас резко рванул вперёд, держа лицо приподнятым. Как только змеи разом выдохнули воздух, он многократно ускорился и на полной скорости влетел во дворец. Увидев как Юлинас стремительно догоняет их, Феррариус с Хадесом удивлённо вскрикнули, но Юлинас практически сразу опередив Хадеса, устремился к финишной прямой на выходе. Феррариус был уже близко, и неподалёку от финишной черты Юлинас наконец поравнялся с ним. Юлинас пересёк финишную черту опередив Феррариуса на пару секунд, следом за ними, выбежал и покрасневший Хадес. Досадуя на своё поражение, он сразу же уточнил у Персефоны что она думает по поводу скорости Юлинаса? Та признала, что на этот раз он оказался ещё быстрее прежнего. Хадес не сомневался в этом, вспомнив как сам почувствовал выдуваемый змеями Юлинаса воздух. Подумав об этом Хадес невольно рассмеялся, уж очень хотелось ему узнать окажется ли Юлинас быстрее Гермеса. Персефона предположила, что скорее всего они равны друг перед другом, и Хадес решил что обязательно нужно устроить между ними забег. Повернувшись к Юлинасу, Хадес с довольной улыбкой заявил, что остался доволен его выдающимися способностями, и в награду даёт ему с собой домой кучу фруктов. Получив за свой быстрый бег кучу персиков, Юлинас принёс их домой и поделился со злыми духами. Обрадованные прислужники с аппетитом набросились на принесённое угощение, отметив что они напоминают им женские попки, но на вкус они куда лучше. Поедая свой персик, Юлинас вспомнил о Пайе, которая тоже их обожала, и подумав всё ли у неё хорошо, он вспомнил и Дестру с Эскельдой, и Зоэ с Констанцией, и саму Аджуру.

В мире людей Аджура снова явилась в деревню минотавров, задумчиво прогуливаясь по площади, где Юлинаса словно связанного кабана установили на шесте. Она вспомнила, как в то время беспечно смеялась над ним, даже не догадываясь, чем в итоге всё это обернётся. От этих мыслей её отвлекла неожиданно появившаяся Фарнелия. Она тут же с ехидной улыбкой поинтересовалась у ошарашенной Аджуры, почему же она по прежнему не решается отправиться в преисподнюю? Пытаясь скрыть смущение, Аджура насупившись напомнила, что и не обещала отправиться туда. Покачав головой, Фарнелия поразилась её упорству, отметив что во всём мире богов не найдётся более упрямой особы чем она, которая могла бы отправиться к своему партнёру, если сама того желает. Отведя взгляд, Аджура снова пробурчала, что не так уж и хочет с ним встретиться. Эти слова еще сильнее развеселили Фарнелию, которая тут же полюбопытствовала, с чем тогда связан красный цвет её лица? Аджура снова возмутилась, заявив что с её лицом всё в порядке, Фарнелия не стала спорить, с прежней ухмылкой глядя на неё. Глядя на по прежнему смущённую подругу, Фарнелия объявила, что расскажет ей своё пророчество: «Ты точно не отправишься в преисподнюю. И когда наконец решишься на это, твой партнёр уже обзаведётся подружкой. И она будет ещё красивее и более грудастой, совершенно несопоставимая с тобой соперница». Аджура сердито велела ей умолкнуть, но Фарнелия продолжала стоять на своём, отметив что мужчины не могут целую вечность любить одну женщину, и это продлится лишь до появления более совершенной женщины. Аджура с беспокойством спросила, кого она подразумевает под более совершенной женщиной, и Фарнелия с торжествующей улыбкой указала на себя. Посмеявшись над приунывшей подругой, Фарнелия сказала что хоть она и не собирается наведываться в преисподнюю, дальнейшие сожаления Аджуры не вызывают у неё сомнения, и она снова встретится с ней, когда ту настигнет депрессия. С этими словами Фарнелия оставила Аджуру в одиночку предаваться собственным мыслям. Разумеется слова Фарнелии не оставили Аджуру равнодушной, и она с беспокойством подумала, мог ли Юлинас за это время обзавестись новой подружкой? Под влиянием этих мыслей Аджура решила снова отправиться в Дрониум. Прибыв в город, Аджура увидела что он мало чем изменился за это время, и улицы всё так же были забиты людскими потоками. Она с любопытством заглянула в ближайшую таберну, увидев как грудастая меретрикс вместе с клиентом поднимаются на второй этаж, где судя по всему побирались заняться пайзури. Вместо них спустился один из довольных клиентов, сразу же заказавший у хозяина полную чашу вину. После этого мужчина в компании грудастой меретрикс снова скрылся на втором этаже. Удивившись, как много людей приходят сюда ради пайзури, Аджура подумала что Дрониум уже впору переименовать в Пайзуриум. Она неожиданно вспомнила Юлинаса, подумал что всё ещё не видела его храм. Проходя мимо амфитеатра, Аджура вспомнила, как они с Юлинасом наблюдали за гладиаторскими боями, и их ночную вылазку на арену. Прибыв к храму Юлинаса, Аджура заглянула внутрь, разумеется Юлинаса там не было, и Аджура снова загрустила, подумав что находиться в мире людей более нет смысла. Неожиданно её заметила появившаяся Пайя. Аджура сразу узнала её, вспомнив что она постоянно следовала за Юлинасом, и по видимому служит здесь жрицей. Поинтересовавшись у неё, приходил ли сюда Юлинас, и получив отрицательный ответ, Аджура снова приуныла. Обе ненадолго замолчали, и Пайя наконец решилась спросить у Аджуры, отправится ли она напрямую к Юлинасу? Этот вопрос привёл Аджуру в замешательство, Пайя сказала что ей самой это не по силам, но госпожа Аджура является богиней, и у неё есть такая возможность. Не отвечая на её вопрос, смутившаяся Аджура ответила, что в любом случае она не знает как туда добраться. Пайя предложила её попробовать добраться до господина Юлинаса из его же храма. Аджура и сама чувствовала, что атмосфера в этом храме отличается от городской, и решила попробовать связаться через него с преисподней. Однако её попытки не увенчались успехом, и когда она рассказала об этом Пайе, та предложила ей попробовать снова у пруда госпожи Медузы, к которому она не приближается из-за боязни повторного проклятья. Уточнив у неё все подробности, Аджура решила отправиться к пруду Медузы. Прибыв на место которое указала ей Пайя, Аджура углубилась в лес, и вскоре вышла к святилищу, от которого исходила внеземная, божественная аура. В отличие от храма, это место было отмечено знаками богов, и в центре его разливалась божественная сила. Аджура с первого взгляда определила, что с этого места она действительно сможет добраться до преисподней. Приблизившись к самому краю пруда, она подумала удастся ли ей теперь встретиться с Юлинасом, сможет ли она отыскать его? Теперь лишь один прыжок отделял её от цели, и глубоко вздохнув, Аджура нырнула в пруд Медузы.

В то время как Аджура прыгнула в пруд, во дворце преисподней появился Гермес сопровождаемый подчинёнными нимфами. Он тут же беззаботно поинтересовался у Хадеса, случилось ли что нибудь занятное за время его отсутствия? Хадес был не в настроении рассказывать ему о случившемся, и Гермес напомнив о боге пайзури, который как ему сообщили навлёк на себя змеиные волосы, поинтересовался погрузился ли тот в отчаяние? Ухмыльнувшись, Хадес ответил что как раз наоборот, теперь ему весьма весело из-за полученного ускорения своих ног. Гермес недоуменно уставился на Хадеса, не понимая о чём он вообще говорит, тот лишь загадочно ответил, что он всё поймёт, когда увидит это своими глазами. Гермес задумался над этими словами, и Хадес поинтересовался у него, что нового происходит на небесах, и не надумал ли он ещё жениться? Широко улыбнувшись, Гермес заявил, что если и женился бы на какой нибудь женщине, то исключительно на милашке Венере, в то время как Марс грезит дикой и необузданной женщиной. Хитро посмотрев на Хадеса, Гермес поинтересовался, не найдётся ли случайно в преисподней какой нибудь необузданной женщины? Хадес сразу намекнул ему, что если он ищет сильную женщину, одна из таких находится рядом с ним. Услышав эти слова, Персефона тут же полюбопытствовала, о ком именно он говорит, но Хадес тут же смущённо умолк. Как только Персефона предположила, что речь идёт о ней, Хадес тут же поспешно заявил, что ни в коем случае не считает сильную женщину чем то плохим. «Может ты любишь более слабых?» — Персефона выжидательно посмотрела на мужа. Покраснев от смущения, тот воскликнул что любит сильных женщин, и тут же добавил, что сильная она или слабая, это не является препятствием, выполнить обязанности жены правителя преисподней. Увидев это сцену, Гермес так и залился смехом. Хадес сердито одёрнул его, и велел признаваться, какое в действительности дело привело его к нему? Улыбка сразу исчезла с лица Гермеса, и он сообщил что это дело касается нарушителя. Увидев что его слова мало о чём говорят Хадесу, Гермес пояснил что речь идёт о нарушителе установленного божественного закона, который превысил свой срок пребывания в мире людей, и Хадес вероятно понимает о ком именно идёт речь. Хадес мрачно промолчал, а Гермес напомнил, что несмотря на нарушение божественного закона, этот бог ещё и получил от него награду. Хадесу было очевидно, что это обвинение было выдвинуто не самим Гермесом, скорее всего это была инициатива Аполлона. Тем не менее он признал, что так и было, отметив что это было исключительно его решение. Гермес предупредил его, что это решение противоречит божественному закону, но Хадес решительно заявил, что в преисподней действуют его законы. Гермес не собирался уступать, напомнив что даже в преисподней приоритет отдаётся божественному закону, несоблюдение которого может серьёзно отразиться на репутации владыки преисподней. Услышав эти слова, Хадес мрачно промолчал, и Гермес объявил о суждении Аполлона, не понижать Харона, ограничившись 6 месяцами его отстранения от должности смотрителя богов. Что касается Юлинаса, он должен быть наказан по всей строгости. Как считает Аполлон, он должен быть понижен до монстра, и как сказал господин Юпитер, его наказание должно быть сильнее чем у Харона.

После прыжка в пруд Медузы, Аджуре удалось переместиться к подземному входу в преисподнюю. Брат близнец Цербера охранявший вход, тут же настороженно уставился на неожиданно возникшую Аджуру. Заметив Цербера, Аджура поинтересовалась у него, знает ли он, где она может отыскать Юлинаса? Разумеется Цербер не мог дать ей ответ, лишь зевнув всеми тремя пастями. Поняв что не стоит ждать от этого пса помощи, Аджура бесстрашно прошла мимо него вглубь мрачных пещер преисподней. Следуя по водяному пути, она лишь удивлялась, неужели Юлинасу действительно приходится жить посреди такой сырости, хоть она и не могла представить себе, что под этим водянистым путём вообще кто либо может жить. Во время своей прогулки, Аджура вышла к внушительному провалу в потолке. Предположив, что наверное там и живёт Юлинас, Аджура попробовала окликнуть его, но никакого ответа так и не последовало. Теперь она была уверена, что не зная верной дороги, вся её затея обречена на провал. Неожиданно её мрачные мысли прервал Феррариус, который явился на её голос. Аджура уставилась на появившегося чужака, гадая про себя кем он является. Тот деловито разглядывал Аджуру, отметив про себя, что она недурна собой. Увидев его развратный взгляд, Аджура нахмурилась, но Феррариус как ни чём не бывало поинтересовался откуда она, и если является богиней, то не с небес ли она прибыла? Узнав что Аджура прибыла с мира людей, Феррариус решил что значит она из числа женщин-гладиаторов, и опять восхитился её телом. Не успела Аджура возмутиться этим словам, как Феррариус поспешил сам ей представиться, и поинтересовался уж не заблудилась ли она по пути? Аджура тут же потребовала у него, немедленно отвести её к дому Юлинаса. Феррариус тут же возмутился, что она смеет разговаривать с ним в таком категоричном тоне, хотя сама по видимому лишь одна из тех человеческих девиц, что ухаживали за Юлинасом. Он заявил что согласится проводить её до дома Юлинаса, но разумеется не бесплатно, и для начала придётся сделать ему минет. Едва Феррариус успел озвучить своё требование, как на него тут же обрушилось несколько молниеносных ударов. Аджура с по прежнему невозмутимой ухмылкой взглянула на его изрядно потрёпанную фигуру, и поинтересовалась, что он сейчас произнёс? Потрясённо взирая на Аджуру, Феррариус поинтересовался кто она такая, и узнав что она богиня битвы, он сердито пригрозил ей, что нападение на Римского бога не пройдёт для неё даром. Феррариус снова велел ей сделать ему минет, и тогда он готов простить её. Прежде чем Феррариус успел закончить свою речь, на него снова обрушился град ударов, после чего его лицо распухло пуще прежнего, и при этом он в какой то неестественной позе умудрялся удерживаться на ногах. Аджура снова поинтересовалась, что он намеревался сказать, и не желая более рисковать жизнью, Феррариус заискивающе пообещал что с радостью проводит её до нужного места, после чего он тут же рухнул на месте.
Продолжение