Предыдущая часть
Спустя некоторое время, Харон с Венерой под личиной Дидоны, покинули особняк Медузы. Венера весь путь молчала, перед глазами у неё все ещё стоял образ плачущей Медузы, которую ей было искренне жаль. Лишь один раз оступившись, она лишилась своих, красивых, длинных волос, и была низвергнута в преисподнюю. Эти мысли давили ей на сердце, хоть ей и была известна чрезмерная гордыня Афины, само случившееся было весьма прискорбно. Словно прочитав её мысли, Харон отметил, что Медуза точно не является испорченной женщиной. В ответ на это замечание, Венера хладнокровно ответила, что об этом судить лишь ей, после чего велела отвести её к особняку Юлинаса. Когда в его новое жилище нагрянули неожиданные гости, Юлинас весьма удивился. Едва он успел задремать на своей постели, как его тут же разбудит громкий голос Харона, разыскивающего хозяина жилища. Услышав голос Харона, Цербер громко гавкнул, и Юлинас поднялся с постели. Перед ним стоял старина Харон, а рядом с ним, к его изумлению, находилась нимфа. Юлинас как ошпаренный подпрыгнул на месте, судорожно соображая следует ли ему сперва поприветствовать гостей, или же умыться. В итоге он подбежал к бассейну, сполоснул лицо, и тут же бросился встречать гостей, поинтересовавшись у Харона, с каких это пор у него появилась своя девушка? Харон велел своему другу не дурить, и пояснил что его слава добралась и до небес, где появилась одна из желающих побывать в его жилище, которую он и привёл. Юлинас тут же собрался нести выпивку, но нимфа остановила его, сказав что для этого случая она принесла с собой небесное вино. Сказав что в таком случае захватит чаши, Юлинас со всех ног бросился в одну из комнат. Злые духи бросились за ним следом, громко причитая что приход нимфы в их жилище верный знак конца света, и вероятно это лишь сон. Приказав злым духам нести гостям закуски, Юлинас вернулся вместе с винными чашами. «Я лишь недавно переселился, и ещё не до конца освоился» — смущённо признался он, расставляя чаши на столе. Нимфа сразу догадалась, что вероятно в это время он видел дневной сон. Когда Юлинас признался что он действительно любит вздремнуть к обеду, нимфа хихикнула, и достав принесённые зёрна, пояснила что ими требуется закусить перед началом застолья. Взяв протянутое зерно, Юлинас послушно прожевал, не обнаружив в его вкусе ничего особенного. После этого, как и сказала Дидона, он запил его вином, поразившись невероятному вкусу. Нимфа довольно улыбнулась, и оглядев его комнату, неожиданно обратила внимание на неказистую статуэтку в дальнем углу. Она тут же поинтересовалась, что эта безобразная фигурка у него делает, и Юлинас пояснил что это самая первая сделанная статуэтка, на которой изображён он. Дидона отметила, что сделала она довольно неряшливо, и Юлинас был согласен с ней, отметив что тем не менее эта вещь очень дорога ему. Это признание весьма удивило Дидону, Юлинас чувствовал что она совсем не похожа на других нимф, настроена к нему весьма дружелюбно, и хоть и не скрывает своих мыслей, от неё не исходит никакого негатива. «Кстати, госпожа Атэна очень рассердилась — неожиданно заговорила Дидона — Она требует объяснений, с какой стати ей возвращать волосы Медузе». Узнав что Атэна разгневалась, Юлинас с сожалением вздохнул, был очевидно что её гнев не мог просто так утихнуть. Дидона поинтересовалась, успокоился ли он, узнав эти новости? Юлинас не понял её намёка, и Дидона пояснила, в случае прощения Медузы, он сам занял бы её место, но теперь он может не беспокоиться, что его волосы обратятся в змей. Юлинас возразил, что его не волнует, что с ним станет, поскольку он уже осуществил своё желание, и теперь хочет лишь помощь Медузе исполнить её желание. Дидона тут же напомнила, что если его волосы обратятся в змей, то никто больше не пригласит его на попойки. В ответ на это Юлинас лишь усмехнулся, сказав что именно так всегда и было, поэтому никаких особых изменений он не почувствует. Когда Дидона предупредила, что он лишит себя шансов найти жену, Юлинас сказал что 500 лет он провёл в одиночестве, поэтому ещё 500 лет жизни не станут для него проблемой. Когда Дидона сказала, что из-за змеиных волос он лишится возможности попасть на небеса, и получить пайзури от госпожи Венеры, Юлинас с грустью опустил голову, и признал что это горько, но он готов с этим смириться. «Но ты ведь и вправду рад? — продолжала уговаривать его Дидона — Ты ведь рад, что госпожа Атэна не простила её, и твои волосы не обратится в змей». Покачав головой, Юлинас серьёзно посмотрел на неё: «Медуза очень сильно грустила и много плакала. Когда я впервые встретился с ней, она постоянно плакала. Она очень боялась что её увидят другие, и постоянно скрывалась. Ещё до моего появления, она обеими руками пыталась прикрыть свои волосы. Она словно боялась всего мира. Я не хочу, чтобы Медуза больше вспоминала об этом. Я не хочу, чтобы она снова плакала из-за своих волос». Услышав эти слова, Дидона непроизвольно вздохнула, а Юлинас ответил, что раз уж госпожа Атэна по прежнему гневается, он ничего не может поделать, но даже спустя 10 или 20 лет его желание останется неизменным. Дидона предупредила, что даже спустя это время, Атэна не откликнется на его просьбу, Юлинас ответил что тогда он готов ждать даже 30 или 40 лет. Услышав от него эти решительные слова, Дидона окончательно умолкла. С наступлением вечера оба покинули особняк Юлинаса, сам же он вернулся в свою постель, с сожалением размышляя об отвергнувшей его предложение госпоже Атэне, и невозможности преподнести Медузе свой лучший подарок.

Когда Венера вернулась в дворец преисподней, и сообщила что выведала у опрашиваемых их истинные замыслы, Персефона поинтересовалась, могут ли они теперь рассчитывать на исполнение желания Юлинаса? Загадочно улыбнувшись, Венера ответила что об этим они узнают в ближайшее время, и подмигнув им напоследок, она в образе нимфы Дидоны покинула преисподнюю. По возвращению на небеса с началом сумерек, будучи уверенной что Атэна всё ещё не спит, Венера направилась к её особняку. Сидя у бассейна, Атэна услышала как её фамильярно поприветствовала незнакомая ей нимфа. Нахмурившись, Атэна поинтересовалась, кто она такая, и Венера с улыбкой приняла свой настоящий облик. Венера тут же похвасталась подруге, что её собственное расследование прошло не зря, и теперь ей известны настоящие мысли тех двоих. Атэна пристально посмотрела на подругу, пытаясь прочесть к какому же заключения она в итоге пришла. Увидев её улыбающееся лицо, Атэна сразу догадалась, что в любом случае та услышала от них ответ, который сама хотела бы услышать. Венера ответила, что будь она на её месте, то сняла бы проклятье, не видя в нём необходимости. По её словам, хоть она и пыталась склонить Медузу сказать, что та ненавидит Атэну, но Медуза лишь заплакала, и сказала что это всё её вина. Атэна сурово отметила, что её плач не имеет к делу никакого отношения. Венера сердито посмотрела на неё: «Она ведь плакала именно из-за раскаяния? Ты ведь сама славишься своей мудростью, почему же тогда не понимаешь таких вещей? Ты просто богиня ослеплённая ненавистью». Услышав эти слова, Атэна насупилась, но промолчала, а Венера добавила, что на этот раз и со стороны Юлинаса обмана тоже не было. Она рассказала, что несмотря на её уговоры, Юлинас твёрдо заявил, что ему не приносит никакого облегчения, что он не может поменяться с Медузой местами, и он готов повторить свою просьбу даже спустя 10 или 20 лет, а если Атэна по прежнему не согласится, то готов просить и через 30 или 40 лет. Венера призналась, что не считает его рассудительным богом, но сам факт того что он не лжёт, доказывает что он вовсе не плохой бог. Атэна ответила, что в этом случае она может доверять лишь клятве, что подвергнутый проклятью не станет жалеть, что его собственные волосы изменились. Венера с улыбкой напомнила, что уже предлагала ей выяснить это, сняв проклятье с Медузы и наложив его на Юлинаса. Увидев что Атэна по прежнему мрачно обдумывает её предложение, Венера добавила, что будь она на её месте, то сняла бы проклятье, хотя бы ради того, чтобы не портить отношения с Персефоной, которая и так достаточно редко приходит с просьбой на небеса. По её словам, если сам Юлинас нарушит заявленные условия, у неё будут веские основания, чтобы отказать в просьбе Персефоны без ущерба собственной репутации. Увидев что Атэна по прежнему мрачно молчит, Венера разочарованно вздохнула: «Как же это на тебя не похоже. Сегодня ты похоже даже не в состоянии принять взвешенное решение». Оставив за собой последнее слово, Венера покинула её. Атэна продолжала мрачно молчать, в отличие от Венеры, ей было тяжело разрешить эмоциональные проблемы. Вести принесённые Венерой, нисколько не обрадовали её, так как она надеялась что искренние ответы тех двоих будут полностью отличаться. Мысли о Медузе вызывали у неё чувство внутреннего дискомфорта, даже сейчас спустя сотни лет после того случая. В тот день она шла через дворцовый коридор, и её слуха достигли голоса нимф разговаривавших с Медузой. Одна из нимф спросила Медузу, кого она считает самой прекрасной богиней на небесах, уж верно это госпожа Атэна? И затем последовал совсем неожиданный ответ: «Атэна вовсе не такая прекрасная как принято считать — уверенно заявила Медуза — Я точно гораздо лучше♪». Услышав эти слова, у поражённой Атэны потемнело в глазах, и она подумала что наверное просто ослышалась. «Да она ведь просто высокомерная — беззаботно продолжила Медуза — Ничуть не миловидная». Одна из нимф предупредила, что небезопасно говорить подобное, но Медуза отмахнувшись ответила, что лишь сказала правду, тем более и остальные вероятно так думают, просто боятся сказать об этом. Она добавила, что не может назвать прекрасной богиню, которая даже не умеет улыбаться, с такой точно никто даже за захочет обняться. Очнувшись от этих воспоминаний, Атэна тяжело вздохнула. Сколько бы столетий не минуло с того разговора, она по прежнему не чувствовала себя готовой простить Медузу. Люди не способны избавить себя от эмоций, но то же самое касается и самих богов. Когда дело касается эмоций, боги беззащитны перед ними, так же как и люди. Разочарованная Венера вернулась в свои покои. Она надеялась, что как богиня, Атэна проявит хоть немного рассудительности, и прислушается к её словам. Однако в итоге она оказалась лишь обычной женщиной, одержимой обидой. Конечно она была очень зла, когда услышала что никому не захочется с ней обняться, и что богиня не умеющая улыбаться, не обладает привлекательностью. Но Венера помнила и о плачущей Медузе, которая признала свой проступок, и Юлинаса, который был твёрдо убеждён, что должен вернуть Медузе её волосы. Нимфы поприветствовали вернувшуюся хозяйку, и Венера пожаловалась им на упрямство со стороны Атэна. Одна из нимф посоветовала её обратиться за помощью к господину Аполлону, чья красноречивость вероятно сможет убедить госпожу Атэну снять проклятье Медузы.

На следующий день Венера встретилась с Аполлоном и рассказала ему о своей проблеме с упрямой Атэной, которая даже не пытается прислушаться к её словам. Выслушав Венеру, Аполлон сразу же заявил, что не может помочь ей с этой проблемой, ибо Атэна подвергла Медузу своему проклятью, поэтому ей и принимать решение, в то время как он никак не связан с этим делом. Объяснив свою позицию, Аполлон оставил её, а Венера сокрушенно вздохнув, решила обратиться напрямую к Юпитеру. Прибыв в приёмный зал небесного дворца, Венера рассказала Юпитеру о своей проблеме. Выслушав её, Юпитер поддержал позицию Аполлона, что данное проклятье является исключительно компетенцией Атэны, однако отметил, что в её случае должен иметься определённый выбор, поэтому он обсудит это дело с Атэной. В эту ночь Атэна страдала от бессонницы. В голове у неё засели слова Венеры, что Юлинас готов ждать хоть несколько десятков лет, ради исполнения своей просьбы, и предложение Венеры сделать его заменой Медузе, и в случае его сожалений, снова вернуть проклятье Медузе. Хоть она и подумала об этом, часть её сопротивлялась этому решению. Она собирается порадовать ту женщину? Ту самую женщину, что заявляла, что она некрасива, и никто не захочет с ней обняться? Атэна подумала, может быть она просто женщина, зависимая от чужого мнения? Она снова вспомнила слова Венеры, "Она ведь плакала именно из-за раскаяния? Ты ведь сама славишься своей мудростью, почему же тогда не понимаешь таких вещей? Ты просто богиня ослеплённая ненавистью". Атэна встряхнула головой «Неправда. Я не ослеплённая богиня» — с тревогой подумала она. Однако и на следующую ночь её терзала бессонница. На следующее утро, Атэна решила обсудить эту тему с Гермесом. Узнав подробности её разговора с Венерой, Гермес с удивлением спросил, разве проблема заключается не в упрямстве Атэны? Вспыхнув, Атэна заявила что упрямство никак с этим не связано. Даже при разговоре с ней, Гермес оставлял за собой привычку, без утайки говорить всё что думает. Кивнув в ответ на её замечание, Гермес догадался что она просто не хочет радовать Медузу. Атэна молча отвела взгляд, хоть Гермес и привык говорить всё что думает, в проницательности ему не откажешь. Пожав плечами, Гермес заявил что не видит ничего плохого в том, чтобы порадовать её. Атэна разумеется была против, но Гермес поинтересовался, действительно ли Медуза будет так рада избавиться от своих змей, когда узнает что лучший друг оказался на её месте? Эти неожиданные слова привели Атэну в смятение, и она увидела свою ситуацию в новом свете. Гермес отметил что в любом случае, даже Атэне иногда лучше не упрямиться. Когда она возмутилась, что это не так, он с ухмылкой ответил, что именно из-за своего упрямства она и возразила ему. Атэна поинтересовалась, означают ли его слова, что её следует убрать проклятье с Медузы? Но хоть она и знала характер Гермеса, её потрясло, что он заявил ей в ответ, что гораздо занятней будет перенести проклятье на друга Медузы. Она убедилась, что все свои решения он принимает исходя из того, насколько это будет забавно для него. И в эту ночь Атэна никак не могла спокойно уснуть. Присев на кровати, она вспомнила слова Гермеса, будет ли Медуза так рада вернувшимся волосам, если на её месте окажется лучший друг? Вечером следующего дня Атэна решила поговорить об этом с отцом Юпитером. Выслушав дочь, его ответ был предельно ясен и прост: «Атэна. Ты пытаешься примириться и одновременно борешься сама с собой». Слова отца о её борьбе с самой собой, озадачили Атэну. Юпитер пояснил, что она не может однозначно быть уверена, лгут ли на самом деле Медуза, и тот бог пайзури - Юлинас, пока сама лично не встретиться с ними. Атэна понимающе кивнула, а Юпитер продолжил, что ни люди, ни боги не являются всеведующими, поэтому и у Атэны не может быть ясного ответа, пока она исходит лишь из того что ей известно. Атэна была полностью согласна со словами отца. «Работа богов включает в себя и наказания — Юпитер серьёзно посмотрел на дочь — Однако давать возможность искупить вину, тоже является работой богов». Увидев что Атэна осмысливает сказанное, Юпитер добавил что на её месте, он бы предоставил возможность искупиться, но что же выберет она сама?

Юлинас с Медузой неожиданно получили приказ срочно явиться во дворец преисподней. Представ в приёмном зале перед Хадесом с Персефоной, они с удивлением узнали, что им велено явиться на небеса. Юлинас с опаской подумал, что вероятно это связано с недовольством со стороны госпожи Атэны, которую прогневала его просьба, снять проклятье змеиных волос с Медузы. Медуза подумала о том же, и жалобным голосом спросила у Персефоны, связано ли это с тем, что они чем нибудь провинились? «Узнаете, когда прибудете — мягко улыбнулась Персефона — Дидона будет вашим проводником». Подгоняемые Персефоной, Юлинас с Медузой перенеслись на небеса. Сам Юлинас впервые за 500 лет своего существования наконец смог посетить небесный мир, хотя и подумать не мог, что ему представится такая возможность. В отличие от преисподней, здесь был густой воздух, пропитанный божественной силой, и царила умиротворяющая атмосфера. Вспомнив о госпоже Венере и госпоже Атэне, Юлинас подумал, удастся ли ему встретиться с ними. В это время прибыла Дидона, и заметив что оба на месте, она велела им следовать за ней. Медуза поинтересовалась, куда именно они направляются, и не успела Дидона ответить, как в этот момент их окликнул ухмыляющийся Марс, который поинтересовался, что за монстр объявился в их мире? Подойдя с поближе, он узнал Медузу, и признался, что перепутал её с каким то рыскающим в округе монстром. Этот намек едва не довёл Медузу до слёз, и Дидона с упрёком посмотрела на Марса. Юлинас поспешил успокоить свою подругу, заметив, что даже будь она красавицей, всегда найдутся злопыхатели готовые назвать её уродиной или монстром. Он добавил, что для него она всегда будет милашкой, даже если во всём мире он будет единственным, кто так думает. Набычившись, Марс перевёл взгляд на Юлинаса, и поинтересовался, уж не хочет ли тот сказать, что ему не по душе слова великого Марса? «Господин Марс не способен на такое — уверенно заявил Юлинас в ответ — Господин Марс более благородная особа. И он не позволяет себе говорить такие ужасные вещи». Услышав этот ответ, Марс впал в ступор, усиленно пытаясь осмыслить сказанное. Увидев как великий бог был вынужден умолкнуть, Дидона хихикнула, и пригласила следовать за ней. Когда они следовали по наружному коридору небесного дворца, Юлинас заметил, как Медуза неожиданно заволновалась, и забормотала про себя, какова же была причина их вызова? Остановившись у входа, Дидона сказала, что первый войдёт Юлинас, а Медуза останется ждать своей очереди. Войдя внутрь и оглядевшись, Юлинас сообщил что прибыл согласно распоряжению, но по прежнему не знает причины. Услышав его слова, богиня стоявшая спиной, повернулась к нему, и увидев её Юлинас застыл на месте, осознав кто стоит перед ним. Обведя его суровым взглядом, Атэна холодно поинтересовалась является ли он Юлинасом, после чего напомнила сказанные им слова о желании заняться пайзури с ней и Венерой, уточнив, не кажется ли ему это оскорбительным? Услышав это, Юлинас окончательно убедился, что перед ним стоит та самая недосягаемая госпожа Атэна, чья грудь оказалась даже больше, чем утверждали слухи. Атэна с раздражением одёрнула его, и Юлинас тут же пояснил, что госпожа Атэна и госпожа Венера делят на небесах первое и второе место, как обладательницы самых крупных грудей. И как бог пайзури, он просто не мог проигнорировать столь выдающихся особ, и своё желание заняться пайзури с ними. Он добавил, что было бы грубо с его стороны заявлять что он не желает пайзури с ними, и тем более это было бы некомпетентным заявлением для бога пайзури, ведь он больше всего желает заниматься пайзури, и именно с женщиной обладающей самой идеальной грудью. Услышав этот ответ, Атэна пробуравила его взглядом, но промолчала. Почувствовав её недовольство, Юлинас удивился, и подумал про себя, что именно он сказал не так, и могли ли госпоже Атэне не понравиться его искренние слова о её безупречной груди, сказанные им от лица бога пайзури? По прежнему буравя его взглядом, Атэна отметила, что помимо груди, он ничего более не замечает. Хоть Юлинас и пояснил, что он так же внимательно наблюдает за её лицом, и сильно волнуется, проигнорировав его слова, Атэна ледяным голосом произнесла, что обязательно заставит его пожалеть. Увидев недопонимание на лице Юлинаса, Атэна уточнила, окончательно ли он уверен в том, что желает вернуть Медузе прежние волосы? Когда Юлинас подтвердил его, Атэна спросила, готов ли он тогда ради этого, сам занять её место? Юлинас снова без раздумий согласился с этим, и Атэна умолкла. Когда Юлинас подумал, что наверное опять чем нибудь рассердил её, Атэна неожиданно обратилась к нему, предупредив что не потерпит лжи, и подтвердив его желание стать подходящей заменой. Хлопнув в ладоши, Атэна вызвала Дидону, и велела ей привести Медузу. Кивнув в ответ, Дидона вышла за Медузой, а Юлинас с удивлением посмотрел ей вслед, не понимая причину столь непринуждённого общения простой нимфы с госпожой Атэной. Не успел он осмыслить это, как прибыла дрожащая от волнения и страха Медуза. Едва увидев Атэну, она тут же рухнула на пол, униженно уткнувшись головой в пол. «Я не собираюсь прощать тебя — сказала Атэна ледяным тоном — Я ненавижу тебя. Глаза бы мои не видели тебя целую вечность. Даже сейчас, у меня нет желания видеть тебя». Медуза молча слушала её, уткнувшись лбом в пол. Узнав, что Медуза по прежнему не прощена, Юлинас огорчился, и одновременно встревожился, подумав уж не собираются ли наложить на неё дополнительное наказание? Вздохнув, Атэна сказала Медузе что ей следует быть благодарной своему другу, и молиться ему. Сурово сжав губы, Атэна неожиданно вскинула своё копьё к небу: «Проклятье, исчезни!» — крикнула она, и весь зал озарился вспышкой света. Когда свет рассеялся, Юлинас взглянул на Медузу, и застыл от увиденного зрелища. Медуза тоже почувствовала на себе изменения, и осторожно прикоснулась к волосам. Не услышав привычного шипения змей, она сперва не поверила в случившееся, но радостные крики поздравлявшего её Юлинаса, свидетельствовали об обратном. Медуза ошарашенно спрашивала себя, может это лишь сон, но Юлинас убеждал её в обратном, и она снова провела рукой по волосам. Почувствовав что на них нет змей, глаза Медузы наполнились слезами, и она громко заплакала. Юлинас сказал ей выплакаться как следует, отметив что сам рад, видеть её какой она была прежде. Повернувшись к госпоже Атэне, он горячо поблагодарил ей за великодушие и доброту, но она лишь холодно ответила ему не заблуждаться по поводу её доброты. Медуза сквозь слёзы тоже попыталась отблагодарить её, и Атэна, сурово ответила её, что ненавидит слёзы, и лучше ей немедленно убираться прочь с небес, пока она не передумала возвращать своё проклятье. Кивнув, Медуза хотела забрать Юлинаса, но Атэна заявила что ещё не закончила с ним, и велела Медузе возвращаться в преисподнюю одной, ибо ей не было дозволено ожидать своего друга на небесах. По прежнему заливаясь слезами радости, Медуза поблагодарила Атэну, и удалилась. Остались лишь Юлинас, Атэна, и Дидона. «Пути назад больше нет — предупредила Юлинаса Атэна — Если ты хоть немного пожалеешь, волосы Медузы вернутся в прежнее состояние». Пропустив эти слова мимо ушей, Юлинас снова рассыпался перед ней в благодарностях, за исполнение своей просьбы, и возврат Медузе изначальных волос. Атэна с лёгким разочарование окинула его взглядом: «Твоё счастье на этом и закончится — тихо произнесла она, и вскинула копьё к небу — Проклятье, пади». В один миг, неведомая сила сдула Юлинаса в сторону. Кряхтя от боли, он медленно поднялся, и неожиданно почувствовал на голове какое то шевеление. Проведя рукой по волосам, Юлинас от неожиданности вскрикнул, и тут же над его ухом раздалось сердитое змеиное шипение. Атэна пояснила, что как он того пожелал, его волосы обратились в змей. Услышав эти слова, Юлинас почувствовал как энергично закопошились на его голове шипящие змеи. «Теперь твои волосы обратились в змей. Твои глаза наделены проклинающим взглядом. Если живой человек увидит тебя, он тут же обратится в камень. Если ты применишь своё проклятье на множестве людей, то твоя сила иссякнет, и ты сам обратишься камнем. Такова твоя судьба». Спокойно выслушав это пояснение, Юлинас кивнул, и обратился к своим змеям, попросив подтвердить, что они являются его бывшими волосами. Змеи никак не отреагировала на его запрос, и Юлинас попытался их погладить. Однако стоило ему поднести к ним руку, как змеи тут же впились ему в пальцы, и заорав от боли, Юлинас отдёрнул руку. Он попытался пристыдить змей, что нехорошо кусать собственного хозяина, но змеи лишь насмешливо захихикали в ответ. Эта реакция ещё сильнее возмутила Юлинаса, который осудил их дурные манеры, и напомнил, что когда они были у Медузы, то не позволяли себе кусать её. Змеи опять проигнорировали его, и Юлинас пошёл на хитрость, назвав их змеями-красотками. Услышав лесть, змеи сразу встрепенулись, и Юлинас использовал этот момент, чтобы быстро погладить их. Он сразу ощутил под своей рукой извивающиеся змеиные тела, но возмущённые коварством, змеи тут же снова укусили его. Глядя как безуспешно Юлинас пытается приручить своих змей, Дидона захихикала, но выражение Атэны осталось по прежнему непроницаемо холодным, а она велела Юлинасу немедленно возвращаться в преисподнюю, подчеркнув что это была их первая и последняя встреча. В последний раз поблагодарив Атэну за исполнение своей просьбы, Юлинас покинул небесный дворец. На обратном пути он попросил змей прекратить восстание, если они действительно хотят впредь поладить с ним, и судя по их шипению, он догадался что они возмущены, что их отняли от Медузы, и перенесли на голову какого то низкорожденного бога. У небесных врат, он снова встретился с Марсом, который поднял его на смех, отметив что теперь он больше походит не на бога, а на монстра пайзури. Пропустив его насмешки мимо ушей, Юлинас отметил что тем не менее, Марсу известно каким богом он является. Скривившись, Марс ответил что терпеть не может таких богов как он, и велел ему немедленно убираться в преисподнюю, пока он не переломал ему все кости. Ответив что по приказу госпожи Атэны он и так собирается возвращаться, Юлинас направился к вратам, и Марс напутствовал ему вдогонку, никогда больше не сметь показываться на небесах.

Даже вернувшись во дворец преисподней, Медуза не переставала плакать от счастья. Персефона с улыбкой посмотрела на неё, когда Медуза сквозь слёзы призналась, что до сих пор думает, что это лишь сон, ведь она была уверенна, что никогда больше не сможет стать прежней. Наказав Медузе чтобы она по прежнему исполняла свои обязанности богини, Персефона велела ей отправляться домой, где её встретят удивлённые прислужницы. Поблагодарив Персефону за заботу, плачущая Медуза покинула приёмный зал. После её ухода, Персефона обеспокоенно взглянула на мужа, Хадесу было известно, что Медуза по прежнему пребывала в неведении, относительно условий снятия с себя проклятья. Персефона призналась, что Медуза скорее всего будет сильно горевать, когда узнает, что Юлинас пожертвовал собой ради неё. Хадес спросил, есть ли вероятность, что Юлинас пожалеет о случившемся, и Персефона с сомнением покачала головой, ответив что не может быть уверенна в этом, поскольку лишь Медузе ведомо, что значит обладать змеиными волосами. Тем временем счастливая Медуза возвращалась в свой особняк. Наконец сбылась её заветная мечта, и ей больше не придётся страдать из-за проклятья змеиных волос. Она вспомнила, как постоянно терзали её ночные кошмары, где её волосы обращались в змей, и она просыпалась в слезах. Целую вечность волосы были её несбыточной мечтой, и они же были источником её страданий. Она по прежнему недоумевала, почему госпожа Атэна вдруг неожиданно решила простить её? Она лишь вспомнила её слова, что она должна быть признательна за это своему другу, и подумала что вероятно сам Юлинас попросил за неё, поэтому ему и было велено задержаться. В пути она неожиданно встретила Феррариуса, который завидев её, застыл на месте, как вкопанный, и поинтересовался, кем она является? Медуза на миг удивилась, столь необычной реакции, но когда Феррариус дружелюбно поинтересовался, является ли она здесь новенькой богиней, Медуза расплылась в довольной улыбке. Было очевидно, что лишь из-за одних волос Феррариус не узнал в ней своей приятельницы Медузы. «Бэ-э! — Медуза показала ошарашенному Феррариусу язык — Эй осминоголовый, неужто забыл лицо своей знакомой!». Выпучив глаза, Феррариус неуверенно спросил, неужели перед ним стоит Медуза? Когда Медуза подтвердила это, он с изумлением спросил, что за за неожиданная перемена произошла с её волосами, и Медуза коротко пояснив, что госпожа Атэна вернула им прежнюю форму, заявила что спешит сообщить обо всём Харону, и отправилась дальше. Решив что Харон скорее всего будет ждать дома у Юлинаса, Медуза отправилась к его особняку. Войдя в комнату хозяина, Медузу поприветствовал гавкнувший Цербер. Увидев, что Цербер признал её, Медуза обняла своего любимца. В этот момент в комнату вошёл Харон, решивший что уже вернулся сам Юлинас. Увидев Медузу, он осёкся на полуслове, и затем издал душераздирающий вопль. Увидев реакцию друга, Медуза весело рассмеялась, но самому Харону было не до смеха, и он с удивлением таращился на её неожиданно появившиеся волосы. Он решил удостовериться, что ему это не мерещится, и несколько раз обойдя Медузу со всех сторон, он осознал что это правда, и признался, что оказывается изначальная Медуза была милашкой. Услышав это, Медуза с ухмылкой обняла Харона. Рассмеявшись её энергичности, тот поинтересовался, неужели ей удалось заслужить прощение госпожи Атэны? Покачав головой, Медуза ответила что не слышала о своём прощении, хоть ей и вернули прежние волосы. Поэтому она думает, что это случилось благодаря просьбе Юлинаса. Харон поинтересовался, где же тогда сам Юлинас, и Медуза рассказала, что после того как ей велели немедленно возвращаться, Юлинасу было приказано задержаться. Услышав эти слова, Харон встревожился, но Медуза продолжала беззаботно болтать, объявив что после возвращения Юлинаса, они закатят вечеринку, и будут пить до самого утра.

После возвращения в преисподнюю, волосы на голове Юлинаса тут же энергично зашипели. Юлинас цикнул на них, сказав вести себя тихо, ведь он должен предстать перед господином Хадесом и госпожой Персефоной. Словно издеваясь над ним, змеи зашипели пуще прежнего. Юлинаса окликнул голос Персефоны, когда он обернулся, Хадес с Персефоной потрясённо посмотрели на него. Увидев что стало с волосами Юлинаса, глаза Персефоны наполнились слезами, и она неожиданно обняла его. Юлинас с удивлением посмотрел на скорбящую богиню. «Бедный Юлинас... — тихо причитала она — ради исполнения желания своей подруги, получил такие волосы...». Юлинас признался, что ему просто затруднительно понимать, как общаться со змеями. Покачав головой, Персефона продолжала сокрушаться, что вовремя не остановила его, ведь бог с таким добрым сердцем как у него, нисколько не заслуживает подобной участи. Улыбнувшись в ответ, Юлинас напомнил, что сам говорил, что будет рад, если ему удастся вернуть Медузе прежние волосы, поэтому он и госпожу Атэну считает милосердной особой. Услышав эти слова, расчувствовавшаяся Персефона ещё сильнее обняла его: «Ты самый добрый из всех богов в преисподней... — прошептала она — Когда нибудь, вся эта доброта окупится». Юлинас поблагодарил её за эти тёплые слова, заверив что он в полном порядке, разве что змеи слишком шумят, и кусают за руку. Услышав про змей, Персефона с тревогой посмотрела на него, и Юлинас признался что сейчас они спокойны, но в обычное время бунтуют против него. Увидев что Персефона подавленно умолкла, Юлинас поинтересовался, вернулась ли Медуза домой, и услышал что скорее всего она будет ждать у него дома, но она по прежнему в неведении относительно случившегося с ним. Кивнув, Юлинас признался, что госпожа Атэна по прежнему зла на Медузу, но именно благодаря просьбе госпожи Персефоны, Медуза смогла вернуть прежние волосы. Персефона печально отметила, что согласно условию, проклятью будет подвергнут один, Юлинас, или Медуза. «Самой доброй является госпожа Персефона — мягко улыбнулся Юлинас — из всех богов, лишь госпожа Персефона готова обнять меня, даже в таком обличье. Госпожа Персефона добрее всех. Вероятно, именно поэтому господин Хадес и влюбился в вас». Услышав это, Персефона ещё сильнее обняла его, и наказала обращаться к ней в случае нужды, ибо она его самый надёжный союзник. Поблагодарив за заботу, Юлинас пообещал так и сделать, если он не сможет справиться самостоятельно. Персефона отпустила Юлинаса, и он поблагодарив обоих их оказанную помощь, попрощался, и покинул приёмный зал. У входа во дворец он столкнулся с прибывшим Феррариусом, который не на шутку испугался его внешнего вида, и приняв его за монстра. Узнав своего старого приятеля, Феррариус фыркнул, и отметил что такому низкорожденному богу вполне соответствует такой облик, и сам он с сегодняшнего скорее является монстром, чем богом. Юлинас удивился, и попытался выяснить у приятеля, неужели он действительно настолько ужасен, но Феррариус с отвращением велел ему не приставать к нему, ибо у него нет привычки общаться с подобными монстрами. С этими словами Феррариус скрылся во дворце, а Юлинас переадресовал свой вопрос стоявшей рядом на страже Кампе, которая невозмутимо бросила, что раньше он выглядел куда лучше.

На обратном пути змеи снова начали бунтовать, оглушая Юлинаса своим громким шипением. Безуспешно пытаясь урезонить их, Юлинас добился того, что самая наглая из змей, плюнула в потолок, и её снаряд упал прямо на лицо своего хозяина. Это вывело Юлинаса из себя, но не обращая внимания на его возмущённые крики, змеи лишь ехидно захихикали. Наконец Юлинас прибыл в свой особняк, поинтересовавшись с порога, здесь ли Медуза? Услышав голос хозяина, злые духи явились поприветствовать его, но едва лишь увидев его облик, они застыли на месте, и тут же стремительно удрали. Юлинас решил было снова их позвать и объясниться, но в итоге махнул рукой, поняв что это безнадёжное дело. Он снова окликнул Медузу, и услышав его голос она тут же бросилась встретить его, но едва лишь завидев его, она поражённо застыла на месте, уставившись на его волосы. Заметив это, Юлинас с беззаботной улыбкой поинтересовался, идёт ли ему такая причёска, но Медуза не обращая внимая на его иронию, лишь прошептала, как это могло случиться с его волосами? Юлинас уклончиво ответив, что так уж получилось, что с этого дня ему достались такие волосы. Медуза снова переспросила, как так вышло, и Юлинас попытался отвертеться, сославшись на то, что не стоит искать в этом глубокий смысл. Эти слова вывели Медузу из себя, и она закричала, требуя объяснить ей, почему в этом нет глубокого смысла, почему волосы Юлинаса обратились в змей, и почему она... «Потому что он стал твоей заменой» — перебил её подошедший Харон. Услышав эти слова Медуза растерянно посмотрела на него, осмысливая сказанное. Юлинас с досадой посмотрел на друга, намекнув, что излишне было говорить об этом, но тот не обращая на это внимая, объяснил шокированной Медузе, что став её заменой, Юлинас принял на себя её проклятье. Повернувшись к Юлинасу, Медуза дрожащим голосом спросила, зачем он пошёл на это? Ему нечего было на это ответить, но Медуза почти срываясь на крик, продолжала требовать от него ответа. «...таким образом, я думал вернуть твои прежние волосы» — тихо произнёс он, но Медуза по прежнему продолжала требовать от него полного ответа. Юлинас объяснил, что исполнив своё желание заняться пайзури, он решил что на этот раз время исполнить её желание. «Зачем ты это сделал! — в отчаянии крикнула Медуза — Да лучше бы я осталась со змеиными волосами!..». Юлинас признался, что проснувшись ночью, он заметил как она плачет во сне, и причитает о своих волосах, слёзно умоляя вернуть ей прежние волосы. Глаза Медузы наполнились слезами, она по прежнему не могла понять что подтолкнуло Юлинаса на такой шаг, пусть даже он и исполнил своё желание заняться пайзури, она была убеждена, что он не должен был принимать на себя её проклятье. Юлинас пояснил, что у него не было другого выбора, ведь откажись он стать её заменой, госпожа Атэна в любом случае не простила бы её. Медуза расплакалась, сказав что ей невыносимо, что ради возвращения её волос, Юлинасу пришлось обратить свои волосы в змей. Хоть он и попытался объяснить это желанием порадовать её, плачущая Медуза ответила что не может радоваться из-за его дурости, и тому что она больше никогда не увидит его патлатых волос. Пусть даже и без патлатых волос, но он по прежнему остаётся собой, попытался донести до неё Юлинас, но Медуза по прежнему продолжала рыдать, и называть его безрассудным глупцом. Юлинас молча обнял плачущую подругу, и наконец обратился к ней, отметив что ни о чём не жалеет, но хотел бы выяснить есть ли какой нибудь способ угомонить змей, которые доставляют проблем своим шумом, и бунтуют против него? Покачав головой, Медуза снова принялась корить его за содеянное. Харон молча наблюдал за ними, а рядом с бассейном стоял кувшин с нетронутым вином, после случившегося ни у кого в этот вечер не было желания пить. Медуза которую Юлинас надеялся порадовать, продолжала горестно рыдать. В эту ночь Медуза вернулась в свой особняк. Харон вызвался проводить её, и на случай, если ночью она снова расплачется, с ней был отправлен Цербер. В особняке остались лишь Юлинас и злые духи. По прежнему смущённые внешним видом своего хозяина, злые духи сослались на назначенную ночную встречу, и поспешили покинуть особняк. После побега своей прислуги, Юлинас подумал было что остался один, как вдруг снова активизировались змеи на его голове, усиленно шипя, и не позволяя ему заснуть. Юлинас с раздражением обратился к ним, попросив разговаривать потише, и дать ему поспать. В ответ на это, змеи зашипели изо всех сил. Прикрикнув на них, Юлинас велел закругляться с бунтом, и снова попытался заснуть. Змеи и не собирались униматься, намеренно продолжая громко шипеть у него над ухом. Наконец устав их слушать, Юлинас с криком вскочил на ноги, змеи тут же торжествующе зашипели. Юлинас пригрозил им, пусть даже не надеются покусать его за пальцы, так как на этот раз он даст им ощутить всё отчаяние преисподней, и раздавит их тела, потеревшись головой о каменную стену. Змеи озадаченно зашипели, и Юлинас тут же с криком уткнулся головой об стену. Придавленные жёстким камнем, змеи сдавленно зашипели. Немного переведя дух, Юлинас снова начал тереться головой о стену, попутно требуя у змей признать за собой право повелевать ими. Змеи тут же покорно зашипели, и признав это за согласие, Юлинас оторвал голову от стены, предупредив что в случае бунта, он раздавит их об стену. Змеи сделали вид, что не услышали этого предупреждения, и заметив эту хитрость, Юлинас тут же потребовал от них чёткий ответ, или они познакомятся со стеной. Змеи тут же дружно зашипели, и убедившись в их подчинении, Юлинас снова лёг спать.

В Дрониуме Далмакис получил письмо от Инфериуса, сообщавшего об окончании строительства в Риме храма Юлинаса. В этот день его делегация в составе нескольких членов городского совета и Пайи, готовилась к выезду в столицу. Узнав об этом, Дестра с Эскельдой вызвались проводить Пайю, напутствовав её в дорогу, проявить себя как следует. Учитывая что это была уже вторая поездка Пайи за пределы Дрониума, она сильно переживала, дозволено ли ей в силу своего происхождения, принять участие в этой поездке? Когда она смущённо спросила об этом Далмакиса, он с улыбкой ответил, что Пайя в первую очередь является единственной жрицей господина Юлинаса, и сам господин Инфериус определённо будет весьма рад, если их будет сопровождать посвящённая жрица господина Юлинаса. Несмотря на эти слова, Пайя по прежнему опасалась, как бы после прибытия снова не случилось каких нибудь непредвиденных неприятностей. Далмакис заверил её, что никаких проблем не возникнет, а по прибытию в Рим она сможет вволю полакомиться персиками. Услышав про персики, Пайя сразу оживилась, и у неё потекли слюнки. Заметив это, Далмакис рассмеялся, уж ему хорошо была известна страсть Пайи к персикам. Делегация Далмакиса без задержек покинула Дрониум, и к вечеру они достигли Ригдиума, решив переночевать в особняке Констанции. Хозяйка вместе с Зоэ поприветствовали прибывших гостей, и Далмакис с удивлением отметил, что они стали ещё краше чем раньше. Констанция не приняла слова Далмакиса всерьёз, отметив что вспоминая о господине Юлинасе, она плачет каждую ночь. Далмакис поспешил заверить её, что имел в виду другое, рассказав что с недавних пор Дестра с Эскельдой тоже упали духом, но при этом они сверкают красотой пуще прежнего, и он подозревает что произошло это именно из-за их встречи с господином Юлинасом. Эти подробности заинтересовали Констанцию, и Далмакис сокрушённо добавил, что несмотря на это, после господина Юлинаса они потеряли интерес к обычным мужчинам, и их сердца закрыты для любви. Вероятно госпожа Венера тоже скорбит об этом, что никто не сможет заменить им господина Юлинаса. Улыбнувшись этим словам, Констанция пригласила гостей в триклиний на ужин. Во время застолья Далмакис рассказал Зоэ и Констанции цель визита в столицу, в связи с окончанием строительства храма Юлинаса. Обе, особенно Зоэ, были рады узнать об этом, и судя по описанию Далмакиса, храм Юлинаса действительно получился превосходным, и он объявил, что несмотря на то что господин Юлинас изначально был малоизвестным богом, теперь благодаря своей славе, наступила его эпоха. Когда все улеглись спать, Констанция поднялась с постели. Она была рада известиям об окончании строительства храма Юлинаса, но вместе с тем она понимала, что чем известней становится господин Юлинас, тем меньше шансов, что им снова удастся встретиться. Как и говорила Зоэ, гораздо проще вызвать малоизвестного бога, и чем он известней, тем сложнее это сделать.

После того как Юлинас покинул небеса, Венера подумала, что было бы интересно раскрыть ему свой настоящий облик. Но она не сомневалась, что теперь из-за змеиных волос, ему больше не доведётся поучаствовать в попойках вместе с нимфами. В то же время, ей было любопытно, оправдается ли прогноз Атэны, что он непременно пожалеет. Сама же Атэна, выйдя из особняка нетерпеливо прогуливалась у бассейна. Она по прежнему не получила никаких сообщений, что Юлинас выразил сожаление. Эта затянутость раздражала её, ведь она не сомневалась, что нет никого, кто смог бы смириться со змеиными волосами. Эти змеи были очень своенравны, если постараться уснуть, они старались шуметь как можно сильнее, не так просто было поладить с ними. Но даже при отсутствии известий, Атэна была уверена что всё решится в течение 2-3 дней. Несомненно всё решится в течение недели, и ей доложат о его сожалении. Когда это случится, она докажет Венере свою правоту, и затем вернёт Медузе прежние змеиные волосы. В преисподней Медуза снова проснулась с заплаканными глазами. Встрепенувшись, она тут же вспомнила, что её волосы больше не змеиные, и потрогав их руками, она окончательно убедилась в этом. Она вспомнила о Юлинасе, которому пришлось провести прошлую ночь со змеиными волосами, и Медуза снова едва на расплакалась. В то время, когда её достались змеиные волосы, она была настолько поражена горем, так часто думала о смерти, и сколько же отчаяния ей пришлось испытать, когда она была выслана в преисподнюю. она думала лишь о смерти, и боялась показаться на глаза кому либо. Это был мир лишённый света и надежды, в котором её ничто не удерживало. Она бы никогда не хотела, чтобы Юлинасу довелось испытать эти чувства. От мрачных мыслей её отвлекли прислужницы, прибывшие с завтраком для хозяйки. Медуза мрачно ответила, что не голодна, и Цербер тут же осуждающе гавкнул на неё. Медуза с удивлением посмотрела на своего любимца, и повторила свои ответ. Но Цербер по прежнему не унимался, Медуза сердито топнула ногой, прикрикнув на него, что ей совсем не до еды. После этих слов Цербер вскочил, и принес ей в зубах какую то вещь. Это было небольшое зеркальце, когда он развернул его лицевой стороной к Медузе, она подпрыгнула от неожиданности, увидев в нём свои красивые, длинные волосы. Хоть после возвращения, она неоднократно рассматривала собственные волосы, у неё всё равно захватило дух. Это был драгоценный подарок от Юлинаса, за который ему пришлось занять её место. Едва подумав об этом, Медуза снова расплакалась. Проплакав некоторое время, Медуза вместе с Цербером вышла на прогулку. Через некоторое время они прибыли к вратам дворца преисподней. Взглянув на Медузу, стражница Кампе молча пропустила их во дворец. Оказавшись внутри, Медуза объяснила что хотела бы встретиться с госпожой Персефоной, и вскоре она показалась в приёмном зале. Увидев опечаленную Медузу, Персефона с удивлением спросила, что за дело привело её к ней? «Я хочу вернуть Юлинасу прежние волосы... Пусть я и стану как прежде...» — тихо, но решительно ответила Медуза. Персефона ответила, что это невозможно, и увидев как погрустнела Медуза, спросила, неужели ей не нравятся эти волосы? Покачав головой, Медуза со слезами в голосе призналась, что не хочет чтобы Юлинасу пришлось пройти через то, что пришлось пройти ей. Не в силах сдержать тоскливый плач, она тут же прикрыла лицо руками. Персефона спросила, известно ли ей, что Юлинас ненавидит свои волосы? Медуза снова покачала головой, и Персефона спросила, уверена ли она в своём выборе, и готова ли снова плакать каждую ночь? Персефона рассказала, что Юлинасу было больно видеть, как она плачет по ночам, и его желанием было прекратить это, и освободить её от отчаяния. Медуза понимала это, но ей по прежнему было грустно. Персефона отметила, что в отличие от неё, Юлинас не склонен к слезам, но когда она плачет, Юлинасу тоже становится грустно. «Я не против прежних волос... — всхлипнула Медуза — Если только Юлинас станет прежним...». Персефона не ответила ей, вместе этого она мягко обняла Медузу. «Прости... — тихо прошептала она — Если бы только всё можно было так просто вернуть, но госпожа Атэна очень сильно рассержена...и не даст на это согласия...». Медуза со слезами ответила, что здесь нет вины госпожи Персефоны, ведь она единственная во всём виновата. Погладив плачущую Медузу по голове, Персефона с улыбкой призвала её остановиться, и не превращаться из богини плодородия в богиню слёз. После этого она велела Медузе повернуться назад, и обернувшись, Медуза почувствовала как гребень прошёлся по её волосам. Это давным давно позабытое чувство расчёсываемых волос заставило Медузу вздрогнуть. В тех пор как её волосы обратились в змей, она совсем забыла ощущения гребня. В те времена когда у неё были волосы, она каждый день испытывала эти ощущения. Гребень проходил по её волосам, и Персефона заметила, что не стоит ей отказываться от таких чудесных волос, ведь узнав об этом Юлинас расстроится. Слушая её слова, Медуза с тоской подумала о Юлинасе.

Проснувшись, Юлинас попытался привычно пригладить свои волосы, и тут же вскрикнул, как только змеи вцепились в его поднесённую руку. Взбунтовавшиеся змеи тут же довольно захихикали. Юлинаса раздражало, что из-за этих змей, он даже не смог помыть голову под водопадом. Как только он окунул голову в поток воды, захлёбывающиеся змеи тут же дико заверещали, и разом потянули его в разные стороны, так и не дав спокойно помыться. Что ещё хуже, эти змеи постоянно шипели на злых духов, которые теперь крайне боялись приближаться к своему хозяину. Кое как приняв душ, Юлинас вернулся в свою комнату. Вскоре прибыли и злые духи, принёсшие на завтрак плод граната, и вино. Как только они оставили еду, змеи тут же дружно загалдели. Юлинас смекнул, что вероятно они хотят попробовать гранат. Когда он предположил это, змеи одобрительно зашипели, и Юлинас пообещал, что накормит их, если они пообещают его слушаться. Змеи притихли, словно намеренно пропустив его слова мимо ушей. Решив, что ему хватит и одной половины, Юлинас разделил гранат на две части, и поднёс одну к голове. Змеи обрадованно зашипели, и тут же жадно набросились на еду. Увидев как на пол сыпятся ошмётки, Юлинас возмутился, что они так насвянячили, но змеи лишь нагло зашипели в ответ. Догадавшись что они требуют и его половину, Юлинас сказал что накормит их, если они согласятся подчиняться ему. Змеи снова умолкли, очевидно не горя желанием становиться его ручными питомцами. Тогда Юлинас пригрозил, что не видать им от него еды, и змеи тут же жалобно зашипели. Тем же вечером Юлинас решил отправиться в гости к Медузе. По пути ему встретились несколько человеческих душ, которые едва завидев его, тут же бросились наутёк. Юлинас попытался извиниться перед ними, но тех уже и след простыл. Прибыв в особняк, Юлинас громко окликнул Медузу, вместо неё появились прислужницы, которые объяснили что хозяйка похоже отправилась на прогулку. Потерпев неудачу, Юлинасу пришлось возвращаться обратно домой. Вернувшись в особняк, Юлинас погрузился в тёплую ванну, прикрыв волосы тканью. Змеи тут же возмущённо загалдели, и прошло ещё некоторое время, прежде чем их удалось успокоить. Когда окончательно стемнело, Юлинас забрался в свою постель и приготовился уснуть, но в этот момент змеи снова истошно загалдели. Как Юлинас не пытался их урезонить, они лишь всё сильнее насмешливо шипели в ответ. Наконец рассердившись, Юлинас снова решил проучить их, и усиленно вдавил головой об стену. Сдавленные змеи тут же отчаянно заголосили. Когда Юлинас оторвал голову от стены, они тут же в отместку впились в него, но больше не стали мешать спать. На следующий день обрадованный Юлинас получил приглашение на совместную попойку с нимфами. Он как следует помылся в бассейне, и надел новый костюм принесённый злыми духами. Змеи снова не упустили случая, чтобы своим шипением не отпугнуть его прислужников. Юлинас прикрикнул на змей, приказав оставить в покое злых духов, или он опять размажет их по стене. Увидев что змеи не вняли его предупреждению, Юлинас снова придавил их стене, после чего велел им не отвлекать его, когда он прибудет на встречу. В скором времени Юлинас добежал до подземного озера, где его ожидал Феррариус в компании трёх нимф. Увидев что нимфы разом умолкли, Феррариус представил им Юлинаса, шутливо подметив, что с его головой недавно случилось что-то невероятное. Юлинас тоже поприветствовал нимф, и Феррариус предложил приступать к распитию. В этот момент одна из нимф неожиданно встрепенулась, и смущённо извинилась, сказав что вспомнила об одном неотложном деле. Другая нимфа неожиданно вспомнила, что её срочно ожидает господин Гермес. Феррариус с удивлением уставился на них, и напомнил, что они сами говорили, что свободны в это время. Но нимфы извинившись, уже со всех ног бежали от них, не обращая внимания на крики пытавшегося удержать их Феррариуса. Бросившись вслед за ними, разочарованный Феррариус вскоре вернулся обратно. Юлинас извинился перед приятелем, за то что так вышло, но тот лишь покачал головой, ответив что это вышло не по его вине. «Да что с ними. Сами же сказали, что хотят встретиться, и увидев Юлинаса тут же удрали» — сердито проворчал Феррариус себе под нос. В скором времени Юлинас вернулся обратно в особняк. Увидев хозяина, злые духи удивились его неожиданно быстрому возвращению, и Юлинас признался, что нимфы просто сбежали с их встречи, после того как увидели его голову. Услышав это, злые духи умолкли, и Юлинас решив поспать, снова залез в постель, подложил руку под голову, и заорал от боли, как только в неё впились змеи. Вечером того же дня, Юлинас снова решил прогуляться до подземного озера. Когда он добрался до места, вокруг не было ни души, и если бы дневная встреча удалась, они бы к этому времени по прежнему распивали вино. Подумав, неужели его волосы настолько ужасны, Юлинас прикоснулся к ним, и змеи тут же вцепились в его руку. Юлинас вскрикнул от боли, и рассердившись змеиным насмешкам, снова устроил им экзекуцию каменной стеной. Отомстив змеям, Юлинас лёг на землю, и уставился в потолок, рассматривая далёкую дыру зияющую в нём, сквозь которую пробивалось алое небо. Юлинас вспомнил оставленный им человеческий мир, и близких ему женщин, Дестру с Эскельдой, Пайю, Зоэ, и Констанцию, которые были добры к нему, их приятные, большие груди, и удовольствие от их пайзури. После этого он вспомнил Аджуру, с которой они весело провели время. Юлинас подумал, явится ли она к нему, и в то же время он раздумывал, как она отреагирует на его змеиные волосы в случае своего прихода. Заметив что уже наступили сумерки, Юлинас решил не отправляться домой, и заснул прямо на берегу озера.

На следующий день Юлинас снова решил навестить Медузу. Прибыв в особняк, и окликнув её, сначала вышли две прислужницы, и следом за ними показалась и смущённая Медуза. Юлинас непринуждённо поинтересовался, в добром ли она здравии, и Медуза в свою очередь осведомилась, как ему самому живётся? Юлинас показал её искусанную руку, пояснив что это проделки его змей. Медуза с удивлением посмотрела на него, и Юлинас в подтверждение своих слов поднёс руку к змеям. На этот раз змеи никак не отреагировали на неё. Вероятно змеи просто не хотели показывать свой нрав перед Медузой. Юлинас поинтересовался, можно ли ему попробовать самому расчесать волосы Медузы, но та отказалась, отметив что у него это получается ужасно, учитывая что он никогда прежде не расчёсывал женские волосы. Услышав эти слова Юлинас понимающе кивнул. Медуза озабоченно взглянула на него, и когда Юлинас поинтересовался в чём дело, она спросила, не поддался ли он отчаянию? Юлинас сказал что не видит причин для этого, ведь он постепенно заставляет своих змей подчиняться, и они больше не рискуют будить его посреди дня. Юлинас отметил, что при этом они постоянно голодные, и предположил, что и вином они вероятно не брезгуют. Хоть змеи и не отреагировали на его слова, Юлинас попросил принести ему немного вина. Одна из прислужниц принесла чашу с вином, и Юлинас тут же поднёс её к волосам. Змеи начали жадно глотать вино, и наконец удовлетворённо зашипели. Убедившись, что змеи действительно любит вино, Юлинас вслед за ними осушив всю чашу. Юлинас поинтересовался, у потрясённо наблюдавшей за этой необычной сценой Медузой, есть ли какой нибудь способ найти с этими змеями общий язык? Покачав головой, Медуза ответила что сомневается в этом, при том что в своё время, ей даже в голову не приходило заниматься странными вещами. Хоть Юлинас и посетовал на проделки бунтующих змей, те по прежнему вели себя тихо, очевидно смущаясь проказничать на виду у Медузы. Юлинас пригласил Медузу не забывать навещать его, тем более что дома её ожидает Цербер. Напоследок Юлинас предложил ей собраться на попойку у озера, прихватив собой Цербера, после чего попрощавшись, он отправился домой. На обратном пути, опьяневшие змеи весело шипели, что то напевая у него на голове. Юлинас поднёс к ним руку, и как только змеи попытались его укусить, он отдёрнул её. Рассмеявшись над их неудачей, Юлинас самодовольно ответил, что больше он не предоставит им возможности покусать его. Неожиданно змеи разом выдохнули, и Юлинас пошатнулся, змеи снова выдохнули, и не удержавшись Юлинас упал лицом в лужу. Это крайне разозлило Юлинаса, но змеи лишь насмешливо зашипели на него. После возвращения в особняк, злые духи принесли хозяину вино, и как только змеи припугнули их, они тут же ретировались. Эта выходка снова разозлила Юлинас, и он треснул змей кулаком. Змеи тут же сердито зашипели, и восприняв это как вызов, Юлинас велел им нападать. Так и не дождавшись от них никакого ответа, Юлинас решил сполоснуть лицо, и направился к бассейну. Однако едва он успел наклониться, как змеи словно по команду выдохнули воздух, и Юлинаса сдуло прямо в бассейн. Возмущённый Юлинас мигом выскочил из воды, и с руганью обрушился на змей. Те лишь захихикали, и некоторые снова начали что-то напевать. Неожиданно в голосе у Юлинаса раздалось два голоса. Первый голос внушал ему, что было бы интересно развить навыки пения у змей. Другой голос говорил, что если во время бега заставить змей разом выдохнуть, он сможет ускорить себя, как никогда прежде. Это было довольно занятно, и Юлинас решил остановить свой выбор на змеином ускорении. Приняв это решение, Юлинас обратился к змеям, сообщив что с этого времени он собирается заниматься пробежками, и от них требуется лишь смотреть назад и одновременно выдувать воздух. Змеи никак не отреагировали на его призыв, и Юлинас с подозрением подумал, уж не собираются ли они игнорировать его, но тем не менее вышел на пробежку. Отметив на земле стартовую линию, Юлинас поставил перед собой цель в кратчайшее время добежать до подземного озера, после чего пригнувшись он приготовился к бегу. Он крикнул змеям, что они стартуют, но никакой реакции не последовало. Юлинас снова объявил что они стартуют на счёт 1-2-3, после чего повернулся к земле. Но прежде чем он успел осознать чем это грозит, змеи дружно выдохнули воздух, и Юлинас кубарем покатился по земле. После этого он неоднократно пытался стартовать, но змеи нарочно выдували воздух в то время, как он опускал лицо к земле. Рассердившись после очередной попытки, Юлинас велел змеям, начинать выдувать воздух после первых четырёх секунд с начала бега. После этого Юлинас снова изготовился, и после начала бега начал обратный отчёт. На четвёртой секунде змеи разом выдохнули воздух, и с трудом балансируя из-за неожиданно мощного ускорения, Юлинас непроизвольно наклонил лицо вниз. В очередной раз ему пришлось пропахать лицом землю, и змеи ехидно захихикали над его провалом. Взбесившись от боли и унижения, Юлинас вскочил на ноги, и заорал, что заставит их испытать те же страдания, что испытал он, и теперь он точно сотрёт их об стену. Змеи испуганно заголосили, но Юлинас неумолимо прижался головой к стене. В ту ночь Медуза задумчиво лежала на своей постели. Она не ожидала услышать бодрый голос Юлинаса, после его недавнего визита. Хоть его волосы и обратились в змей, сам он по прежнему нисколько не изменился. Она вспомнила как он с улыбкой продемонстрировал ей свои перевязанные пальцы, и поняв что он не погрузился в отчаяние, на душе у Медузы немного полегчало. В то время как она день за днём постоянно плакала из-за змеиных волос, Юлинас продолжал улыбаться, возможно просто потому что был мужчиной, она не знала причины. Он был богом пайзури, но Медуза не помнила, чтобы он впадал в депрессию, из-за того что является девственником, такой уж у него был тип личности. Медуза была уверена, что он действительно очень странный, и в то же время она была рада за него. Проведя рукой по своим красивым волосам, Медуза подумала что при следующей встрече, она должна как следует поблагодарить Юлинаса.
Продолжение