Предыдущая часть
С наступлением заката закончился последний бой гладиаторов, и зрители начали расходиться. На протяжении всех игр, Аджура благодаря своей военной специализации, безошибочно определяла будущих победителей и проигравших. Юлинас хотел было поинтересоваться у неё, куда они отправятся дальше, но взглянув на её лицо, он осёкся. Аджура словно завидуя, молча и печально смотрела на пустую арену. Юлинас сразу догадался, что возможно она сама была не прочь принять участие в играх. Но хоть он и предложил ей договориться о её участии, она отвергнув его предложение, молча покинула арену. Юлинас задумчиво оглянулся на арену пытаясь понять, вызвано ли состояние Аджуры вскипевшей кровью богини битвы. В этот поздний вечер они наслаждались роскошным ужином в особняке одного из членов городского совета. Аджура хоть и пыталась по прежнему выглядеть весёлой, но Юлинас почувствовал что её улыбка отличается от той, что он видел ранее в таберне и городской терме. Ко второй вигилии (10 часов вечера) они направились в свои спальни. Проводив Аджуру до перистиля, Юлинас пожелал ей доброй ночи, и она без прежней улыбки направилась в свою спальню. Оставшись одна, Аджура показала печальное выражение на лице. Хоть она и была довольна проведённым днём в городской терме, таберне, амфитеатре, и ужином, её по прежнему терзало, что она не была честна сама с собой. Во время схваток на арене, её кровь бурлила, и она сама мечтала оказаться в числе участников, даже Юлинас заметил это, и предложил поучаствовать. Однако, она снова отказала ему. Аджура не могла понять, за что ей достался такой скверный характер, из-за которого она постоянно добивается противоположного задуманному результату. Попытавшись заснуть, она легла на своё ложе, но бессонница по прежнему не отпускала её. Немного поворочавшись, она наконец поднялась, и тихо вышла в перистиль. Юлинас в своей спальне тоже страдал от бессонницы. Ворочаясь на своём ложе, он вспомнил об оставленных в каструме женщинах, и решил что завтра или послезавтра обязательно вернётся, и проведёт оставшееся ему время вместе с ними. После этого он вспомнил об Аджуре, и её печальный взгляд обращённый на арену. Он по прежнему думал, что она хотела стать одним из участников, но поскольку она не относилась к числу римских богов, то полагала что это не дозволено, и попыталась скрыть своё желание. Наконец приняв решение, Юлинас поднялся с ложа, и отправился в спальню Аджуры. Не обнаружив её на месте, он на всякий случай заглянул в перистиль, и неожиданно увидел её опечаленную, и погружённую в собственные мысли. Стоя к нему спиной, Аджура поинтересовалась, намеренно ли он совершил к ней этот ночной визит, и если намеренно, пусть не ожидает от неё пайзури. Прежде чем Аджура успела договорить, Юлинас неожиданно предложил ей тут же отправиться вместе с ним на арену. Услышав эти слова, Аджура с удивлением оглянулась на него, но тут же вспомнила, что сейчас поздняя ночь. Юлинас возразил ей, что это не помеха для богов, которые способны передвигаться, будучи невидимы окружающим, и тут же предложил ей по прибытию на арену устроить с ним поединок на мечах. Услышав это, Аджура ещё сильнее удивилась, а Юлинас добавил, что в случае её победы, он больше никогда не заговорит перед ней о пайзури, однако в случае его победы, ей придётся заняться с ним пайзури. Аджура сразу же намекнула ему, что победа в любом случае останется за ней, но Юлинас с усмешкой ответил что и не возражает против поражения, главное чтобы после их боя их не терзали оставшиеся сожаления. Услышав эти слова, Аджура с удивлением взглянула на Юлинаса, словно ему удалось прочитать её мысли. «В чём дело? — подзадорил он её — Богиня битвы не решается приняться вызов от бога пайзури. Какая же слабая богиня». Хмыкнув, Аджура с прежним, боевым настроем заявила, что после таких слов она точно не даст ему спуску. В форме динамиса оба прошли через город, и вышли к амфитеатру. Главный вход был закрыт, поэтому Юлинас провёл Аджуру внутрь через служебное помещение, которое он использовал во времена своих встреч с горожанами. Пройдя по темного коридору, они наконец поднялись на арену. Аджура потрясённо огляделась, увидев как их со всех сторон окружают трибуны лишённые зрителей. Юлинас объяснил, что по правилам бой будет идти до первого не отражённого удара. Самоуверенно хмыкнув, Аджура извлекла свой меч и заняла боевую стойку. Юлинас тут же нацелил меч, и с криком бросился на неё. Аджура с лёгкостью заблокировала этот удар, и ответным, мощным контрударом опрокинула его на зад. Некоторое время Аджура лениво отбивала его удары, но заподозрив что он бьётся не в полную силу, она рассердившись сама перешла в наступление. В последний момент Юлинас едва успел заблокировать мечом её сокрушительный удар, однако он тут же понял, что ещё один такой удар, и он останется без оружия. Приготовившись к следующий атаке, Аджура предупредила, пусть пользуется возможностью упомянуть пайзури, потому что после своего поражения ему придётся держать рот на замке. Юлинас назло ей так и сделал, и она рассвирепев обрушила на него мощнейший удар. С большим трудом заблокировав его, Юлинас едва устоял на ногах. Несмотря на своё незавидное положение, он по прежнему продолжал беззаботно подтрунивать над Аджурой, и она без промедления обрушила на него следующий удар. По прежнему дрожа, Юлинас попытался отбить и этот удар, но острие меча уже упиралось ему в грудь. «Ты проиграл» — хмуро бросила ему Аджура. Юлинас покачал головой и то ли в шутку, то ли всерьёз ответил, что для него стало полной неожиданностью, что бог пайзури может проиграть богине битвы. Аджура проворчала, что теперь он и сам убедился в своём поражении. Она отвернулась от него, и Юлинас использовал этот момент, чтобы ткнуть её мечом со спины. Аджура оказалась ещё быстрее, и прежде чем он успел дотянуться до неё, она стремительно обернувшись, одним ударом выбила меч из его рук. «Чёртов трус» — пристав меч, она пробуравила его сердитым взглядом. Юлинас был действительно поражён её невероятной реакцией, та с ухмылкой глядя на поверженного соперника, напомнила, что теперь он лишён права говорить о пайзури в её присутствии. Услышав это, Юлинас испуганно прикрыл рот рукой, чем вызвал искренний смех у повеселевшей глядя на его реакцию Аджуры. Юлинас выразил сожаление, вспомнив что в случае победы, заслужил бы пайзури. Аджура тут же возмутилась, напомнив о данном обещании. Спохватившись, Юлинас тут же поспешил заменить запрещённое слово. Неожиданно Аджура приблизила к нему своё лицо, и тихо поинтересовалась, неужели он настолько заинтересован получить от неё пайзури? Когда Юлинас кивнул, она напомнила, что у него и без того куча человеческих женщин. Юлинас тут же возразил, что размер и форма грудей Аджуры полностью отличаются, и доведись ему заняться с ней пайзури, он бы тут же вознёсся на небеса. Аджура снова упрекнула его в нарушении данного обещания, и Юлинас тут же схитрил повторив свои слова, но заменив пайзури на "пай〇ри". Аджура поинтересовалась, что это за пай〇ри, но объяснение Юлинаса, что пай〇ри означает пай〇ри, окончательно запутало её. Наконец рассердившись от недопонимания, она потребовала от него объясниться как и прежде, не боясь упомянуть пайзури. Получив разрешение, обрадовавшийся Юлинас пояснил, что одно пайзури с ней равносильно пайзури от сотни людей. Аджура тут же уличила его во лжи, и Юлинас признал что получил пайзури лишь от пяти человек. Поблагодарив Аджуру за хорошо проведённое время на свидании, Юлинас сказал что это станет его прощальным воспоминанием. Аджура удивилась его словам, но узнав что завтра или послезавтра Юлинасу придётся вернуться в преисподнюю, ей стало тоскливо. Они немного помолчали, после чего Аджура с надеждой спросила, появится ли он снова в мире людей? Когда Юлинас ответил, что он больше не может быть призван в мир людей, они снова умолкли. Любуясь звёздным небом, которое он больше не увидит в преисподней, Юлинас неожиданно услышал за спиной тихий голос Аджуры, предложившей ему ещё один поединок. Удивлённый столь неожиданным предложением, он повернулся к ней, не понимая какой в этом смысл, если всё уже заранее предрешено. Взявшись за меч он поинтересовался, позволит ли она выиграть ему на этот раз, на что Аджура с усмешкой заявила, что он обречён вечно проигрывать ей. Пока Аджура извлекала меч, Юлинас нацелил свой клинок в область её незащищённой груди. Намеренно или нет, но на этот раз Аджура не стала прикрывать эту уязвимую зону, за пределами своего стального бикини. Юлинас мог бы использовать эту возможность для успешного удара, но когда он подумал что ему придётся обратить меч против этих безупречных грудей, он не смог нанести удар. «Глупец» — процедила Аджура, и отбив его неудачный удар, приставила к нему меч. Хоть она и дала понять Юлинасу, что предельно глупо было с его стороны упускать такую редкую возможностью для атаки через брешь в её обороне, Юлинас нисколько не сожалея объяснил, что как бог пайзури он не может обратить меч против её грудей. Сжав кулаки Аджура умолкла, и затем неожиданно потребовала ещё один бой. После этих слов она развернулась к нему спиной, словно намеренно провоцируя его на немедленное нападение. Резким взмахом меча Юлинас приставил клинок к спине неподвижной Аджуры. Юлинас сразу догадался, что она намеренно проиграла ему. Аджура медленно обернулась назад, и с улыбкой взглянула на застывшего Юлинаса. «Вот глупый парень» — тихо проворчала она. По прежнему не веря в случившееся, Юлинас поинтересовался, можно ли считать это за его победу? Аджура смутившись отвела взгляд, и пробормотала, что на этот раз была слишком беспечна. Но глядя на её покрасневшее лицо, было очевидно, что она допустила это поражение по собственной воле. После этого, она следуя своему слову дала Юлинасу обещанное пайзури. Насладившись телом Аджуры, Юлинас объявил, что благодаря ей, он теперь один из самых счастливых богов на свете. Аджура лишь сварливо заявила в ответ, что не может поставить себя на его место, после того как ей пришлось уступить ему в поединке, несмотря на то что она богиня битвы, и особенно после того как ей пришлось делать этому демону пайзури, и позволить лишить себя девственности. Немного поболтав, они взявшись за руки отправились обратно в особняк. Аджура не препятствовала Юлинасу, который был первым кого она подпустила к собственному телу. Вернувшись в особняк, Юлинас провёл остаток ночи в одной спальне с Аджурой. В это же время в каструме, в покоях Юлинаса лежали в постели оставленные им женщины. Каждая из них думала про себя, когда же Юлинас вернётся к ним, и сколько ещё дней они смогут наслаждаться его присутствием, перед тем как он навечно покинет их.

Следующее утро Юлинас провел в компании Аджуры, склоняя её снова заняться с ним пайзури. Аджуру намеренно дразнила, отказывая в его просьбе, но в конце концов согласилась уступить ему. В это же время к каструму прибыла неожиданная делегация из группы минотавров, объявивших часовым, что они прибыли для официального заключения мирного договора. От такой неожиданности в каструме начался переполох, ибо перед этим визитом все ожидали предварительного уведомления. Для большей важности Матика решил сопровождать Инфериуса на встрече, вместе с тем выразив сожаление, что сам господин Юлинас как некстати отсутствует в столь важное время. Новости о прибытии послов достигли и ожидавших Юлинаса женщин. Они были очень опечалены, ибо скорое подписание мирного договора означало немедленное возвращение их бога-покровителя в преисподнюю, с которым они больше не увидятся, до самой своей смерти. Увидев как страдают женщины, боясь что Юлинас покинет их, даже не попрощавшись, Харон со вздохом вышел к воротам каструма. Он вспомнил свои слова другу, не оставлять за собой сожалений, но и сам не предполагал что всё закончится настолько быстро. Харон осознавал, что как только мирный договор будет подписан, он при всём желании больше не сможет дать Юлинасу очередную отсрочку, поэтому пока ещё не поздно, он должен как можно скорее вернуть его в каструм. В это же время Юлинас вместе с Аджурой наслаждался принесённым завтраком, и они строили планы на день. Неожиданно их шутливые разговоры прервал встревоженный голос появившегося Харона. Увидев его Аджура удивилась, и Юлинас пояснил что это его друг, который возвращает обратно богов превысивших свой срок пребывания в мире людей. Услышав это, Аджура спохватилась, неожиданно осознав смысл слов Юлинаса. Харон уставшим тоном велел Юлинасу немедленно возвращаться в каструм, куда уже прибыли минотавры. Увидев, что его друг всё ещё не понял о чём идёт речь, Харон напомнил о его обещании покинуть мир людей, как только будет достигнут мир. Услышав эти слова, Юлинас поник. Конечно же он помнил о своём обещании, ведь он сам дал племени минотавров неделю на подписание мирного договора. Но он сам не ожидал, что они явятся лишь спустя три дня. Теперь же с подписанием мирного договора, у него больше нет права находиться в мире людей, и он больше не сможет увидеться с Дестрой и Эскельдой, Пайей, Зоэ, и Констанцией. Он наивно полагал, что на протяжении целой недели сможет заниматься с ними пайзури, и лишь затем вернётся в преисподнюю. Аджура хмуро уточнила у Харона, действительно ли минотавры прибыли для заключения мирного договора? Тот подтвердил свои слова, сообщив что сам видел их за столом переговоров, поэтому у них нет времени здесь прохлаждаться. Извинившись перед Аджурой, Юлинас сообщил что он должен немедленно вернуться в каструм. Аджура хмуро ответила ему, что и сама собирается быть свидетелем подписания мирного договора. В перистиле они натолкнулись на Далмакиса, который собирался сообщить им планы на день. Едва он успел поприветствовать их, как Юлинас перебил, сообщив что они очень спешат из-за подписания мирного договора с минотаврами. Услышав о мирном договоре, Далмакис было обрадовался, но Юлинас сообщил что этот мирный договор был его условием пребывания в мире людей, поэтому он должен немедленно вернуться в каструм. Услышав, что Юлинас должен без промедления вернуться, Далмакис опешил от неожиданности. Юлинас извинился за срочность, и невозможность попрощаться с остальными людьми, и в последний раз поблагодарил Далмакиса за всё оказанное добро. Тот лишь растерянно посмотрел на него, и Юлинас сообщил что после его смерти, обязательно будет ждать его в своих владениях. «Господин Юлинас...» — голос Далмакиса дрогнул. Юлинас обнял пожилого дуумвира, и поблагодарил за оказанное радушие и заботу, признав его своим самым лучшим в мире добродетелем. «Господин Юлинас...» — снова прошептал Далмакис, и по его морщинистой щеке потекла скупая, мужская слеза. Повернувшись к Аджуре и Харону, Юлинас объявил что они немедленно выступают в дорогу. В форме динамиса, они незримые для окружающих со всех ног устремились к каструму. Весь путь Юлинас молча корил себя за излишнюю самоуверенность, что племя минотавров окажется более беспечным, и они будут тянуть свой срок до последнего, дав ему возможность провести время с пятью человеческими женщинами, и Аджурой. Он с тревогой осведомился у Харона, успеют ли они в каструм до подписания мирного договора? Его друг ответил, что в любом случае, он больше не сможет продлевать свой срок, поэтому если есть что сказать на прощанье, ему бы следовало позаботится о письме. Юлинас лишь стиснул зубы, негодуя на себя за проявленную опрометчивость, приведшую к столь плачевному результату. Прибыв к каструму, Юлинас со всех ног вбежал в открытые ворота, в надежде что он ещё может успеть. Внутри он увидел поставленный стол для переговоров, и стоящих рядом Матику, Инфериуса и Вирта. Там же стоял и примипил. Атмосфера была умиротворяющей, а на лицах воинов не было и тени тревоги. Самих минотавров нигде не было видно. Юлинас застыл на месте, не зная успел ли он вовремя. Окликнув Матику, он вышел из динамиса. Увидев материализовавшегося Юлинаса, обрадованный Матика поведал ему что они лишь совсем недавно подписали с минотаврами договор о мире, и те беспрекословно приняли все заявленные условия. Поблагодарив Юлинаса за оказанную помощь в мирном урегулировании, Матика, Инфериус и Вирт уважительно склонили перед ним головы. Опасения Юлинаса подтвердились, он так и не успел явиться до заключения мирного договора. Как только из-за его спины показались Харон с Аджурой, улыбки исчезли с лиц людей. Заметив это, Аджура сказала им успокоиться, отметив что ей нет до них никакого дела. Харон сообщил окружающим, что сейчас самое время, чтобы успеть попрощаться с Юлинасом. Инфериус и остальные с удивлением посмотрели на Харона, не понимая, что он имеет в виду, и ему пришлось объяснить, на каких условиях Юлинас получил право задержаться в мире людей. Разумеется даже узнав, что Юлинас обязался вернуться сразу после заключения мирного договора, люди были против такой поспешности, ведь за это время не все из них успели в полной мере выразить свою признательность Юлинасу за оказанную помощь, и показать готовое святилище в его честь. Несмотря на эти возражения, Харон непререкаемым тоном ответил им, что лишь подчиняется божественным законам. Услышав это, Матика и остальные с тревогой посмотрели на поникшего Юлинаса, он лишь кивнул в ответ на эти слова, и попросил хотя бы разрешить попрощаться со своими женщинами. Харон оставил это на его усмотрение, но предупредил, что время уже почти на исходе. Мрачная Аджура отметила, что ей пора возвращаться. Юлинас извинился перед ней, за то что всё так обернулось, но она лишь покачала головой, бросив что они по прежнему остаются врагами. Юлинас возразил, заявив что не считает её своим врагом, тем более после того весёлого времени, что они провели вместе. Аджура промолчала, и Юлинас пригласил её к себе в гости, сказав что даже если её не пропустят в преисподнюю при упоминании его имени, она может войти сославшись на приглашение Медузы. Харон снова поторопил его, но прежде чем Юлинас успел отправиться в свои покои, оттуда вышли услышавшие его голос женщины. Увидев выбежавших Дестру с Эскельдой, Пайю, Зоэ, и Констанцию, у Юлинаса стало тяжело на сердце. В иных обстоятельствах он был бы рад снова увидеть их, но теперь он должен был навсегда попрощаться с ними. Увидев его опечаленное лицо, Дестра поняла, что пришло его время возвращаться домой. Настолько тоскливо было ему, что даже не было сил ответить на этот вопрос. Готовая заплакать Эскельда отказывалась в это верить, но Зоэ подавленным голосом подтвердила, что время Юлинаса уже истекло. «Простите...» — тихим голосом произнёс Юлинас окружившим его женщинам. Услышав это, они поняли, что случилось то, чего они больше всего боялись. Дестра и Эскельда с слезами бросились к нему на шею. Они горестно причитали, что по прежнему не готовы расставаться с ним, и вспомнили что они всё ещё не сделали ему пайзури за этот день. Юлинас снова извинился перед ними за неожиданность. Хоть обе и хотели сделать ему прощальное пайзури, Харон был непреклонен, ибо время Юлинаса уже истекло. Услышав это, обе горестно вздохнули, и прижались к нему грудями. У Пайи с Констанцией глаза тоже были на мокром месте, и они до последнего надеялись, что всё это ложь. Юлинас и сам был бы рад так сказать, не желая оставлять никого из пяти человек. Словно прочитав его мысли, Харон напомнил, что как малоизвестный бог, он не имеет права взять с собой кого либо из людей. Услышав эти слова, Пайя с плачем бросилась на шею Юлинаса. Она была первой, кто сделал его статуэтку, и вспомнив об этом, Юлинас попросил Харона забрать её из своих покоев. Когда Харон скрылся, Констанция тоже со слезами бросилась на шею Юлинаса. Она была той женщиной, благодаря которой он смог попасть в каструм легиона, и познакомиться с Аджурой. Юлинас также с благодарностью вспомнил о её пайзури. Харон принёс ему первую, неряшливо изготовленную Пайей статуэтку. Юлинас бережно взял её в руки, теперь это будет его единственным напоминанием о мире людей. В это время Юлинаса обняла подошедшая Зоэ, которая хотела поблагодарить его за оказанную поддержку. Юлинас в свою очередь выразил ей свою признательность за свой вызов в мир людей, что дало ему возможность насладиться грудями множества женщин, включая её. «За 500 лет своего существования, я впервые был так счастлив. Лишь благодаря Зоэ» — мягко произнес он, поглаживая всхлипывающую Зоэ по голове. Сквозь слёзы она попросила его когда нибудь снова явиться в их мир. Юлинас пообещал что так и сделает, но он понимал что больше никогда не сможет явиться в мир людей. Женщины по прежнему причитали и со слезами обнимали его, Харону пришлось вмешаться, потребовав отойти от Юлинаса, чьё время пришло. Тихим голосом Юлинас поблагодарил их за оказанную заботу, и извинился за свой неизбежный уход. Обнявшись с ним в последний раз, женщины отступили. Воины вместе с примипилом бросились к Юлинасу. Они скорбели, что до сих пор не смогли в полной мере выразить ему своей признательности за избавление от минотавров, и установление мира. Настолько велика была их тоска, что они предложили Юлинасу остаться хотя бы к качестве бога-покровителя их легиона. Услышав эту просьбу, Юлинас сперва не поверил своим ушам. Невозможно было представить, что один из нижайших богов преисподней вдруг неожиданно превратится в бога-покровителя. Если принять во внимание, что в римских легионах такой чести удостаиваются лишь самые известные боги, вроде Юпитера или Марса, стать богом-покровителем для Юлинаса было невообразимой удачей. Когда воины поддержали этот запрос, губы Юлинаса непроизвольно задрожали: «Я стану...вашим богом-покровителем» — с волнением выдохнул он внимавшим воинам. Подошедший Инфериус поблагодарил Юлинаса за оказанную помощь, и заверил его, что обещанный храм в Риме непременно будет построен. Кивнув в ответ на эти слова, Юлинас пожал руку подошедшего Матики. Тот признался, что с его появлением жил словно во сне, и считает господина Юлинаса даже более выдающимся богом, чем Марс. Не было для Юлинаса более почётного сравнения, ведь признать его более достойным, чем прославленного бога Олимпа, было даже слишком почётно. В последний раз Юлинас обернулся на своих женщин, и пожелал им долгой и счастливой жизни, сказав что будет ждать их в преисподней. Все они со слезами пообещали, что после смерти снова встретятся с ним. После этого Харон взмахнул своим серпом, и Констанция не сдержавшись, зарыдала, умоляя Юлинаса не покидать её. Юлинас хотел было обратиться к ней, но увидев печальный взгляд Аджуры он осёкся, осознав, что не был готов к такому расставанию. В следующий миг, яркая вспышка скрыла от него окружающих. Последнее что он услышал, это дружный крик воинов скандирующих его имя. В следующий миг он исчез с каструма, словно его и не было.
Продолжение