Предыдущая часть
Закончив встречу с посетителями, Юлинас в составе своей почётной свиты отправился обратно в особняк. На обратном пути встречные жители Дрониума то и дело окликали своего бога-покровителя. У ворот особняка его встретили домашние рабы и Зоэ. Заметив её выпирающую грудь, Юлинас снова было подумал заняться с ней пайзури, но Дестра с Эскельдой ревниво прижимаясь к нему грудями, напомнили о традиционном вечернем пайзури вместе с ними. Когда Юлинас в компании своих женщин вышел в перистиль, он тут же почувствовал потустороннее присутствие, и обнаружил открытый портал в преисподнюю. В этот момент весь перистиль залил ослепительный поток света, все девушки так и ахнули от неожиданности. Когда свет рассеялся, Юлинас увидел перед собой старого знакомого, который явился забрать его обратно домой. «Давно не виделись, Юлинас» — череп Харона оскалился в некое подобие улыбки. Сблизившись, старые друзья тут же обнялись. Поприветствовав друг друга, Юлинас похвастался своим увлекательным приключением и множеством пайзури, и поинтересовался как поживает Медуза. Харон с ухмылкой ответил, что благодаря ему, Медуза теперь в отличном настроении, чего нельзя сказать о измученном Цербере, которому приходится позволять тискать его. Закончив свой рассказ, Харон серьёзно посмотрел на Юлинаса, и напомнил, что явился сюда чтобы вернуть его обратно. Услышав эти слова, у Юлинаса перехватило дыхание, хотя он и знал о цели визита Харона, в тот момент когда увидел его. В этот момент в перистиль вбежали заслышавшие шум Зоэ, Далмакис, и члены городского совета. Увидев устрашающий образ живого скелета, они остановились как вкопанные. Лишь Зоэ тут же узнала в нём бессменного привратника преисподней, и смотрителя богов - Харона, о чём тут же сообщила остальным. Узнав от Зоэ, что Харон следит за богами, и возвращает тех, кто превысил свой срок нахождения в мире людей, Далмакис потрясённо выдохнул. Юлинас с грустью подумал, что вот и пришло неизбежное время расставания. Повернувшись к остальным, он тихо произнёс, что вынужден вернуться обратно в свой мир. Пайя не веря своим ушам, потрясённо взглянула на него. Дестра с Эскельдой тоже сперва не поверили его словам, но когда Юлинас сказал что это правда, и он должен вернуться прямо сейчас, они застыли в шоке. Далмакис попробовал было уговорить его, не торопиться так сильно, однако тут же вмешался Харон, заявивший что согласно божественным законам, бог не может задерживаться в мире людей больше отмеренного срока, если отсутствуют обстоятельства связанные с его призывом. Далмакис напомнил, что они всё ещё не закончили обещанный храм. Вспомнив о храме в свою честь, Юлинасу стало грустно. Будь у него возможность, он бы хотел лично увидеть свой первый храм, однако богу не дозволено задерживаться в мире людей на 1 или 2 месяца. Он с горечью обратился к Далмакису: «Я тоже хотел бы увидеть храм. Я хотел бы провести с вами ещё больше времени, но прошло неизбежное время расставания». Эскельда дрожащим голосом спросила, неужели он действительно собирается вернуться? От этих слов у него болезненно сжалось сердце, но он снова подтвердил свои слова. Пытаясь хоть немного оттянуть время разлуки, Дестра спросила, неужели у него не остаётся время хотя бы на пайзури? Харон снова вмешался и непреклонно заявил, что отмеренный Юлинасу лимит времени уже вышел, и он должен без промедления вернуться в преисподнюю. Когда Пайя услышала это, её глаза наполнились слезами, остальные тоже были подавлены. Юлинас тут же вспомнил о своей первой статуэтке, и попросил нетерпеливого Харона хотя бы позволить ему забрать её с собой. Удивившись просьбе Юлинаса, Харон тем не менее позволил ему забрать статуэтку, на всякий случай отправившись вместе с ним. Войдя в свои покои, Юлинас забрал свою первую статуэтку сделанную Пайей, и с беспокойством поинтересовался у Харона, дозволено ли ему забрать её из мира людей. После того как Харон дал своё согласие, они вернулись в перистиль, где уже собрались остальные члены городского совета. Узнав о неожиданном уходе Юлинаса, они воскликнули что до сих пор не оказали ему должных почестей. Но они были бессильны что либо противопоставить божественным законам. Когда Юлинас вышел в атриум, на шею ему бросились плачущие от предстоящей разлуки Дестра с Эскельдой. Хоть они и понимали, что ничего не могут изменить, они со слезами причитали, и умоляли Юлинаса не оставлять их. Юлинас крепко обнял обеих, ведь он сам был не рад своему возвращению, и был готов взять их вместе с собой. Подумав об этом, Юлинас оглянулся на Харона, но тот лишь отрицательно покачал головой: «В твоём случае это не дозволено» — коротко пояснил он. Юлинас снова крепко стиснул девушек в объятиях, и почувствовав их полные груди, с грустью подумал, что больше никогда не сможет снова насладиться ими. Пайя дрожащим от слёз голосом, спросила, неужели он действительно покидает её? Подтвердив свои слова, Юлинас поблагодарил её за славную статуэтку в его честь. «Она нисколько не славная... — плачущим голосом воскликнула Пайя — простите что она такая безобразная...». Юлинас ответил, что ей не стоит извиняться, ведь он смог как следует повеселиться. Но Пайя продолжала слёзно причитать, господин Юлинас только и делает что помогает ей, а она даже ещё как следует не отблагодарила его. Юлинас снова напомнил, что он полностью доволен, и обнял плачущую Пайю. Зоэ тоже выглядела крайне подавленной, она также была дорога Юлинасу, как женщина которая впервые призвала его в мир людей, и которая подарила ему невероятный опыт пайзури. Повернувшись к Харону, Юлинас попросил дать ему возможность в последний раз встретиться с жителями Дрониума. Получив позволение, Юлинас побрёл прочь из особняка. Он вышел на городскую улицу, через которую его ежедневно проносили на носилках по пути в амфитеатр. Следом за ним вереницей следовали подавленные девушки. Члены городского совета почтительно держались в стороне, и без конца кланялись и благодарили его за спасение своего города. Они заверили, что приложат все усилия для завершения храма в честь Юлинаса и Медузы, поэтому он может без сожаления возвращаться в преисподнюю. Юлинас слушал эти добрые слова, и вспомнил как он был никому не известным богом, после своего прибытия, и как теперь каждый в городе зовёт его по имени. Больше всего на свете, ему хотелось ещё хоть немного остаться с этими людьми, встретиться со своими поклонниками на арене амфитеатра, и провести больше времени с Пайей, и Дестрой с Эскельдой. Он хотел больше времени на пайзури с девушками, больше времени на пайзури с Зоэ. Но так как он был богом, то должен покинуть их. Как только городской глашатай объявил о возвращении Юлинаса, улицы наводнили взволнованные горожане. С трудом веря в невероятную новость, жители города собрались в хаотичную толпу, и с тревогой обратились к Юлинасу, прося лично подтвердить это. После того как Юлинас подтвердил эту новость, жители города опечалились. Женщины и мужчины слёзно просили его остаться, и напоминали что он является богом-покровителем их города. Увидев это великое множество людей, которые просили его не покидать их, сердце Юлинаса болезненно сжалось. Будь это в его силах, он бы остался здесь навсегда. Но богу не позволено остаться. Харон снова поторопил его, и осознав что время пришло, Юлинас обратился к Зоэ: «Я рад, что ты призвала меня. Спасибо». Тронутая этими словами, Зоэ лишь покачала головой, и ответила что она в свою очередь признательна ему за всю оказанную помощь, и у неё не хватит слов, чтобы выразить свою благодарность. Растроганный словами Зоэ, Юлинас тепло обнял её, и почувствовав её грудь, с тоской осознал, что больше никогда не увидит её. Дестра и Эскельда тоже со слезами обняли его. Они были его первыми женщинами, с которыми он получил опыт пайзури, и ему было горько расставаться с обеими. «Не уходите» — рыдала прижимаясь к нему Дестра. «Мы хотим отправиться в преисподнюю вместе с господином Юлинасом!» — вторила ей плачущим голосом Эскельда. Чувствуя как обе отчаянно прижимаются к нему грудями, Юлинас подумал, что обязательно забрал бы их с собой, но ему не дозволено забрать с собой кого бы то ни было. Бог не имеющий собственного храма лишён этого права. Всё что мог позволить себе Юлинас, это крепко обнять обеих, со смесью удовольствия и грусти почувствовав как мнутся о его тело их груди. После этого он повернулся к всхлипывающей Пайе. Как только он обнял её, она тут же безудержно зарыдала, чем напомнила ему время их первой встречи. Когда эти образы всплыли в его голове, Юлинас сам готов был прослезиться, хоть он и был богом. Обнимая его, Пайя сквозь слёзы молила его не уходить. Но Юлинас знал, что он не мог остаться, или забрать её с собой. У бога не имеющего своего храма, нет такого права. Он погладил по голове ревущую Пайю: «Пайя. Не нужно плакать. Ты больше не змеиное чудовище. Всегда присматривай за моим храмом». Не переставая лишь слёзы, Пайя кивнула в ответ на его просьбу. Попрощаться с Юлинасом подошёл и Далмакис. Поблагодарив дуумвира за радушный приём, Юлинас даровал ему своё пайзури благословение, после чего объявил, что дарует пайзури благословение всем жителям Дрониума. В ответ на его слова, жители Дрониума хором крикнули имя своего бога-покровителя. Когда Харон снова нетерпеливо одёрнул его, Юлинас в последний раз повернулся к своих девушкам, некоторые из них рыдали и просили его остаться. Пайя поклялась, что в случае своей смерти, она обязательно встретится с ним в преисподней. Остальные тоже дали клятву, обязательно встретиться с ним после смерти. Юлинас не сомневался в этом, и подумал, что обязательно уговорит Хадеса, чтобы после смерти, он направил их к его месту обитания. «Я буду ждать. — пообещал он — Тогда, в следующий раз в преисподней». И с этими словами он в последний раз обнял их. Когда он наконец отступил от них, Харон обратил свой серп к земле, и предупредил что они уходит. После этого он приготовился рассечь землю под ними, однако в последний момент их прервал громкий голос стремительно несущегося на коне сенатора Матики: «Прошу, погодите господин Юлинас! Я сенатор Матика. Это проконсул Гернии - Инфериус! Прошу уделить немного времени!». Не давая Юлинасу и рта раскрыть, Харон ответил, что у них нет времени ждать, ибо время Юлинаса истекло. В этот момент вмешалась Констанция, которая начала молить Юлинаса хотя бы позволить ей поприветствовать его. Юлинас обратил внимание на женщину, которая верхом на коне махнула ему рукой. К нему приближались двое мужчин, молодой и старый, и среди них он разглядел эту женщину. Необычное ожерелье опоясывало её шею, и в белой ткани прикрывавшей грудь, от взмахов рукой мощно колыхались внушительные груди. Юлинас с первого взгляда определил, что размеры её груди были куда больше чем у Дестры с Эскельдой или Зоэ. Юлинас не мог поверить, что в Дрониуме ещё оставались женщины с подобным размером груди, и он тут же догадался, что ради встречи с ним, эта женщина прибыла из другого города. Он тут же почувствовал как в его теле разгорается огонь страсти, и понял, что если он вернётся в преисподнюю, раньше чем познакомится с этой женщиной, то он ещё долго будет об этом жалеть. Обернувшись к Харону, он попросил его сделать исключение для этих людей, которые успели на встречу с ним в последний момент. Харон сперва и слушать не хотел его оправдания, но Юлинас воззвал к их дружбе, и спросил, неужели он готов заставить страдать его, из-за одной незапланированной встречи. Немного помолчав, Харон наконец с неохотой убрал серп, и согласился выделить ему ещё немного времени на встречу с этими прибывшими людьми.

Спустя некоторое время Юлинас восседал на своём ложе в триклинии, и поглядывал на троицу людей, просивших о встрече с ним. Познакомившись с сенатором Матикой и проконсулом Инфериусом, он остановил свой взгляд на груди Констанции. Заметив его взгляд, Констанция нарочно всколыхнула свои огромные груди, Юлинас так загляделся на них, что выронил из руки вишенку. Подняв вишенку с пола, Констанция предложила сполоснуть её водой, но Юлинас ответил что в этом нет необходимости, и протянул руку. Тогда Констанция нарочно втиснула вишенку между своим массивных грудей, предлагая ему лично извлечь её из своей глубокой ложбинки. От этого непрямого приглашения взгляд Юлинаса поплыл, и ему до смерти захотелось отвести её в соседнюю комнату, чтобы заняться пайзури. Он протянул руку, и коснувшись пальцами кожи её груди, извлёк вишенку из ложбинки. Едва представив что эта вишенка была зажата женской грудью, он тут же с жадностью проглотил её. Матика начал объяснять цель их встречи, отметив что им прошлось столкнуться с богом, со стороны своего противника. Юлинас помнил предыдущий разговор с конником Меркидесом, который сообщил ему о вторжении племени минотавров, возглавляемых богом по имени Аджура. Матика подтвердил эту информацию, отметив что вражеский бог не так давно напал на каструм 13 легиона, и показавшись перед ним и Инфериусом, потребовал отдать Гернию под власть племени минотавров. Узнав что этот бог способен переходить в бесплотную форму, тем самым избегая мечей и стрел, Юлинас убедился что речь действительно идёт о боге. Люди могли существовать лишь в материальном теле. В мире богов это состояние называется энергией. Лишь после смерти люди переходит в бесплотное состояние называемое динамис. Боги же способны в любое время переходить из состояния энергии и динамис, и обратно. Выяснив что вражеский бог специализируется на битвах, Юлинас понял, что в отличие от Марса у него нет шансов против такого противника. Когда Матика услышал от него, что у них нет шансов против бога, присутствующие пришли в замешательство. Тем не менее Матика снова уточнил, есть ли у них хоть какая нибудь возможность одолеть Аджуру? Чтобы окончательно развеять их сомнения, Юлинас озвучил перед собравшимися древнее послание владыки Хадеса, что невозможно смертным одолеть богов с помощью дарованной ими мудрости, ибо бог есть бог. Таким образом выяснив что Юлинас не имеет шансов в бою с племенем минотавров, Матика предлагает ему решить дело путём переговоров с вражеским богом. Юлинас понял, что Матика при любом раскладе надеется заручиться его помощью, хоть он и пояснил, что в бою в отличие от Марса или Атэны, от него не будет никакой пользы. Его раздумья прервал Харон, который снова поинтересовался, закончили ли они свою беседу? Ответив что переговоры продолжаются, Матика неожиданно раскрыл Юлинасу тот факт, что на стороне противника выступает богиня. Увидев что Юлинас заинтересовался его словами, Матика добавил, что она не только является редкостной красоткой, но и обладает внушительным размером груди. Не ожидая, что варварская богиня окажется не только красоткой, но и обладательницей большой груди, Юлинас подумал, что не прочь повидаться с ней. Едва он успел об этом подумать, как тут же ощутил на себе пристальный взгляд Харона. На всякий случай Юлинас осведомился у Матики, действительно ли вражеская богиня настолько грудаста? В ответ он услышал, что впервые увидев её, Матика сперва принял её за грудастую танцовщицу. Таким образом Юлинас убедился, что он бы с готовностью встретился с этой богиней...однако на этот раз Харон скорее всего не даст ему никаких поблажек. Осознавая это, он попытался объяснить присутствующим что с готовностью встретился бы с вражеской богиней, но из-за обстоятельств...в этот момент его неожиданно прервала Констанция, предложившая в обмен на встречу с вражеской богиней, пожертвовать ему свою грудь. Услышав столь щедрое предложение, Юлинас непроизвольно уставился на её груди, а Констанция с улыбкой добавила, что она профессионально владеет пайзури. Эти слова ещё сильнее подожгли интерес Юлинаса, но над ним уже встал потерявший терпение Харон, который поинтересовался, уж не надумал ли он отправиться на встречу с вражеской богиней, вместо того чтобы немедленно возвращаться домой? Смущённо опустив глаза, Юлинас признался своему другу, что он действительно об этом думает. Не успел Харон возмутиться этим словам, как Констанция подкинула дров, пообещав что в случае принятия их запроса, она без ограничений, и в любое время будет готова сделать пайзури. Услышав эти слова, Юлинас не раздумывая более, тут же сообщил, что принимает её предложение, и встретится с этой вражеской богиней, названной Аджурой. Сразу же после этого, ему пришлось объясняться с раздражённым таким самоуправством Хароном. Он пристыдил своего друга, который ради пайзури с человеческой женщиной, заставляет его пренебречь божественными законами. Наконец после долгих и слёзных просьб и уговоров, Харону приходится дать ему очередную отсрочку.

В эту же ночь, в деревне минотавров Гердинген поведал Аджуре о призванном римском боге. Узнав что это не бог битвы, а бог пайзури, Аджура рассердилась, подумав что римляне специально высмеивают её, если возомнили, что богиню битвы может одолеть призванный бог пайзури. Решив действовать на опережение, Аджура ответила Гердингену, что в первую очередь она планирует захват важного заложника. На следующее утро Инфериус поднялся в крайне дурном настроении. Вспоминая как униженно Юлинас просил жуткого Харона позволить ему задержаться ради пайзури с Констанцией, Инфериус даже усомнился что они имеют дело с настоящим богом. Теперь он был полностью уверен, что им пришлось иметь дело с полоумным типом, который был озабочен лишь занятием пайзури. Его мрачные мысли прервал вошедший Матика. Он в свою очередь был доволен, что они догадались взять с собой в дорогу Констанцию, ведь не предложи она в награду своё пайзури, Юлинас бы уже вернулся обратно в преисподнюю. Заметив, как негативно Инфериус отнёсся к его словам, Матика понял, что ему не по нраву сложившаяся ситуация. Инфериус прямо сказал, что не только он не надеется на бога пайзури, но и воины будут крайне недовольны его решением. Несмотря на недовольство Матики, напомнившего о грубости по отношению к богу, Инфериус продолжил стоять на своём, напомнив, что остался этот бог лишь ради возможности заниматься пайзури. Этот аргумент не произвёл никакого впечатления на Матику который резонно заявил в ответ, что не видит ничего дурного в том, что бог пайзури желает заниматься пайзури. Увидев, что Инфериус по прежнему стоит на своём, Матика заметил что даже если он не примет помощь Юлинаса, и попросит императора выделить ему ещё один легион, у них не будет никаких шансов против вражеской богини. На возражение Инфериуса, что у бога пайзури тоже нет никаких шансов против богини битвы, Матика уклончиво ответил, что они как смертные не могут судить о силе бога, каким бы он ни был.

В это же утро Пайя спозаранку прибыла в триклиний, куда чуть позднее прибыли и Дестра с Эскельдой и Зоэ. Все они готовились отправиться вместе с Юлинасом в каструм 13 легиона. Хоть Инфериус сперва и был настроен против этого, но когда Матика поддержал просьбу Юлинаса, ему пришлось с неохотой уступить. Зоэ напомнила собравшимся, что время отъезда назначено на 2 часа (8 часов утра), и призвала их быть полностью готовыми к этому времени. В это же время Юлинас нежился в постели вместе со спящей Констанцией, которая сразу же после окончания переговоров дала ему попробовать своего пайзури. Он подумал, что и сам возможно не ожидал, что всё так обернётся, и вместо запланированного возвращения в преисподнюю, ему удастся получить отсрочку. После утреннего пайзури с Констанцией, он покинул особняк в назначенное время отъезда. Увидев его, горожане бросились провожать в дорогу своего бога-покровителя, прося при случае возвращаться в их город. Путь в каструм 13 легиона предстоял долгим, поэтому по пути они планировали остановиться на ночёвку в особняке Констанции, в Ригдиуме. Подумав об этом, Юлинас решил что воспользуется этой возможностью, чтобы снова заняться с ней пайзури. Верхом на конях, при прибыли в Ригдиум ещё до наступления сумерек. В особняке Констанции, перед входом в вестибул Юлинаса поприветствовала домашняя рабыня. Пайя с округлившими глазами рассматривала внутреннее убранство особняка, очевидно она никогда прежде в своей жизни не бывала в Ригдиуме. Дестра и Эскельда напротив с непринуждённым видом осматривались в атриуме, трудно было удивить девушек, которые сами проживали в домусе (особняке). Юлинас же про себя подумал, что здесь куда роскошней, чем в его убогом жилище в преисподней. Взяв Юлинаса за руку, Констанция отвела его в триклиний, где их уже ожидал богато накрытый стол. Чтобы смыть дорожную грязь, Констанция предложила Юлинасу помыться в бальнеуме (личная купальня) и заодно заняться пайзури. После совместного купания, Юлинас продолжил пир с Констанцией, когда по времени было уже далеко за одну вигилия (7 часов вечера). Хмурый Инфериус вышел в триклиний, размышляя про себя, сколько мороки ему предстоит с этим богом. который начал заниматься пайзури едва успев прибыть в особняк. Он с беспокойством подумал о легионах, где после проповедей адептов учения Святого Креста часть легионеров отказалась нести военную службу, мотивируя это тем, что Мессия запрещает убийства. К счастью у 13 легиона не было таких проблем, но вместо этого им пришлось иметь дело с вражеской богиней мазоку. Его мысли прервал появившийся Матика, который заметив его дурное настроение сразу догадался, что это связано с Юлинасом. Инфериус не стал отрицать этот факт, пожаловавшись на то, что едва успев прибыть, этот бог сразу отправился с Констанцией в бальнеум, где как призналась домашняя рабыню, её хозяйка наслаждается вместе с ним даром Венеры (сексом). Матика сразу смекнул, что судя по всему Инфериус просто ревнует Констанцию, которая была недосягаема, несмотря на все его усилия. Конечно было известно, что Инфериус неоднократно лично отправлялся в Ригдиум, чтобы запросить поставки снабжения муки, хотя его настоящей целью было тело Констанции... Матика не стал затрагивать эту тему, предупредив перед уходом, что неважно как он относится к богу, главное не делать ничего грубого, что может спровоцировать его гнев, ибо неважно что из себя представляет бог, если он обладает божественной силой.

Тем временем каструм 13 легиона погрузился в сумерки, и после того как был выставлен ночной караул, и остальные воины погрузились в сон, никто не заметил проникновения чужака на охраняемую территорию. Легат Вирт в своей комнате тоже готовился к отходу ко сну. Приказав рабу погасить свечу, он лёг в свою постель, закрыл глаза, и в этот момент интуитивно ощутил к комнате постороннее присутствие. В один миг он выпрыгнул из постели, и тут же обнажил гладиус. «Хм. Значит всё же заметил» — раздался в темноте голос раздосадованной Аджуры. Вирт повернулся в сторону откуда исходил голос, и когда его глаза немного привыкли к темноте, он увидел как она исподлобья смотрит на него, уперев руки в бока. Увидев, что в претории более не осталось других людей, Аджура поинтересовалась у него, значит ли это, что командование было оставлено на него? Вирт в ответ поинтересовался, с какой целью она об этом спрашивает. Аджура напомнила, что по прежнему ожидает ответа на свой запрос, о передаче Гернии под власть племени минотавров. «Глупая женщина — гневно прорычал в ответ Вирт — Ты действительно думаешь, что мы самовольно уступим варварам землю, которая была добыта ещё божественным императором Цезарем?». Услышав категоричный отказ, Аджура предупредила, что в таком случае ему придётся стать заложником, и резко бросилась в атаку. Едва Вирт успел выставить гладиус, как Аджура за долю секунды мощнейшим ударом отбросила его в противоположный конец комнаты. Как только он врезался в стену, Аджура подлетела, и с силой швырнула его на пол. От удара Вирт едва не лишился сознания, но он лишь притворился оглушённым, и ожидал приближения Аджуры, чтобы нанести неожиданный удар гладиусом. Приблизившись, Аджура словно прочитав его намерения, неожиданно треснула его ногой, и захватив локтем его шею, начала проводить удушающий захват. В скором времени Аджура покинула преторий, неся на плече бесчувственного Вирта. Чтобы ещё сильнее уязвить противника, она показалась перед опешившими часовыми, которые заметив у неё на спине человека, тут же потребовали вернуть его обратно. Аджура насмешливо заявила в ответ, что их командир стал её добычей, и если он им нужен, пусть идут и забирают. Часовые попробовали было её задержать, но Аджура одним ударом отбросив их в сторону, тут же скрылась в лесу. Сразу же после этого часовые подняли тревогу, и рассказали прибежавшим воинам о похищении легата вражеской богиней. Не теряя ни секунды в погоню тут же бросилось несколько конников. Им почти удалось догнать Аджуру, но завидев погоню она тут же свернула с дороги в сторону бездонного болота, за которым находилась территория племени минотавров. Подойдя к болоту, богиня самодовольно оглянулась на приближающихся конников, и побежала по зыбкому болоту, словно по твёрдой земле. Увидев это зрелище, конникам оставалось лишь вернуться с пустыми руками.

Тем временем в преисподней, Медуза так и не дождавшись возвращения Харона, уснула прямо на кровати Юлинаса. Цербер дремавший рядом на полу, неожиданно услышал как она плачет сквозь сон, вспоминая о своих волосам. Подняв голову, он внимательно посмотрел на Медузу, и уткнулся своим прохладным носом ей в бок. Почувствовав присутствие близкого друга, Медуза затихла и мирно задремала. На следующее утро Констанция проснулась в одной постели с Юлинасом. Глядя на мирно спящего бога, она вспомнила бурную ночь проведённую с ним. Все её прежние любовники тоже стремились в полной мере насладиться её телом, и она сама решала, позволить ли им это или нет. Однако когда об этом просил Юлинас, она была действительно счастлива удовлетворить его своим телом, несомненно по причине того, что её партнёром являлся бог. Глядя как Юлинас бормочет её имя во сне, Констанция непроизвольно расплылась в улыбке, и прижалась к нему грудью. Бог оказался совсем не таким, каким она представляла его ранее, ведь она всегда была убеждена, что с ним невозможно встретиться в течение всей земной жизни. Одно дело мир богов, и совсем другое мир людей, где боги никогда не показывают свой облик. Хоть она и думала подобным образом, но теперь бог лежал прямо перед ней, и она прижималась к нему своей грудью. Существуют мифы о богах, что снисходили к людям, однако это было так давно, что она не верила что это возможно в реальности. Она вспомнила свой разговор с Гердеусом, который сказал ей, что оказавшись рядом с Юлинасом, она сразу почувствует, его божественность. Дестра и Эскельда проснулись в это же время. В этот день они впервые в своей жизни отправлялись на закрытый для женщин каструм 13 легиона. Рано утром, отряд конников снова покинул каструм, и отправился к болоту, откуда Аджура скрылась вместе с похищенным Виртом. На берегу болота лежала стрела с прикреплённым посланием. Забрав записку, конники вернулись в каструм, и передали её примипилу, принявшему на себя командование легионом. «От короля королей, высокопоставленный представитель племени минотавров Гердинген, обращается к римским гражданам — так гласило начало послания — Уступите Гернию нам. А взамен, мы сохраним жизнь вашему командиру». Ознакомившись с посланием, примипил тут же написал свой ответ: «От 13 легиона прославленной Римской империи, представителям племени минотавров. Вы ещё не познали страха и мощи от Рима. Если вы вернёте легата легиона в целости и сохранности, мы гарантируем сохранить вашу жизнь и честь. В случае причинения какого либо вреда, Рим будет неумолимо преследовать вас до самого края земли, пока полностью не истребит вашу расу». Вечером послание было привязано к стреле, воткнутой на берегу болота, а на следующее утро послание исчезло вместе со стрелой, и без какого либо ответа. Ожидание дальнейшей судьбы своего командира было для воинов мучительней всего, и в это тяжёлое время в каструм прибывает важная делегация из Дрониума.

Конники из сопровождения Инфериуса первыми известили легионеров о скором прибытии бога. Несмотря на это известие, воины весьма прохладно отнеслись к появления в каструме бога пайзури, который по их мнению полностью бесполезен против вражеской богини битвы. У ворот каструма Инфериуса встретила группа воинов, которые хотели лично увидеть явившегося бога. Когда Инфериус махнул рукой в сторону Юлинаса, воины впали в ступор, удивившись не столько внешнему виду Юлинаса, сколько тому факту, что вместе с ним следовали женщины. Когда они спросили об этом, Матика заявил, что женщины были приведены в соответствии с волей бога, которой они обязаны следовать. После этого воины спросили, правда ли что Юлинас является богом пайзури? Увидев что Инфериус в замешательстве пытается избежать прямого ответа, Матика ответил вместо него, подтвердив их слова. Услышав этот ответ, воины тут же потребовали объяснить, какую помощь может предложить им бог пайзури? Инфериус снова не нашёлся, чем ответить. Тогда Матика предложил Юлинасу лично обратиться к воинам. Посмотрев на их суровые лица, Юлинас простодушно объявил, что всем своим последователям, мужчинам и женщинам он дарует благословение пайзури. Но к его искреннему удивления, эта речь не произвела на них никакого впечатления. «Мы не нуждаемся в боге пайзури! — закричал в ответ тяжёлый пехотинец — Если нам кто и нужен, так это бог битвы!» — «Обойдёмся и без озабоченного бога» — поддержал товарища лучник. Услышав это речи, Матика задохнулся от возмущения, напомнив воинам, что они стоят перед настоящим богом. Лучник снова огрызнулся в ответ, заявив что не стоит ожидать от бога пайзури какой либо пользы в бою, и если он даже не способен сокрушить вражеские подразделения, то пусть проваливает обратно в преисподнюю. Матика не на шутку разозлился, и закричал в ответ что не стоит им хулить Юлинаса, если они не хотят навлечь на себя его проклятье. После чего он напомнил, что Юлинас изначально и не собирался помогать им, и уже возвратился бы в преисподнюю, если бы они не успели в последний момент, и неимоверными усилиями не уговорили его, прийти к ним на помощь. Лучник снова гневно закричал в ответ, что им очевидно, что не стоит ждать от бога пайзури помощи в бою, и никто из них не звал и не нуждается в этом озабоченном боге. Во время этой яростной перепалки неожиданно выяснилось, что на днях был похищен легат легиона. После того как новость о похищении вражеской богиней легата Вирта была подтверждена примипилом, Инфериус и Матика изменились в лице, и поспешили в преторий.

Инфериус в компании Матики и Юлинаса немедленно собрал в своей комнате старших центурионов. Женщины были отправлены в отдельную комнату, а Харон не видел смысла присутствовать на собрании людей. После этого очевидцы происшествия рассказали обстоятельства ночного похищения легата Вирта. Выслушав их доклад Инфериус пришел в крайнее негодование, и поинтересовался, почему часовые вовремя не объявили тревогу и не задержали похитителя? За подчинённых вступился примипил, который объяснил, что тревога была поднята как только вражеская богиня перестала скрываться, и после того как за ней отправили отряд конников, она отрезала себя от преследователей, перебежав через бездонное болото. После этого примипил обратился к Юлинасу за разъяснениями, какими божественными силами он располагает? Не понимая о чём идёт речь, Юлинас как прежде ответил, что он способен благословить мужчин и женщин на хорошее пайзури. Услышав этот ответ примипил угрюмо замолчал, после чего уточнил, есть ли у людей или Юлинаса возможность победить Аджуру? Юлинас простодушно ответил, что это совершенно исключено, вслед за этими словами он заметил, что обстановка в комнате стала слишком гнетущей. Он крайне удивился этому, поскольку сказал чистую правду, и поскольку он не являлся богом обмана, то не мог давать людям ложную надежду. На вопрос о помощи со стороны Медузы, Юлинас ответил, что без храма в каструме она не явится, но даже при наличии её храма, к ней обращаются за богатым урожаем, а просить помощи в бою с врагом надлежит в первую очередь Марса. Выслушав Юлинаса, примипил сердито подытожил итоги, что они бессильны перед лицом возникшей угрозы. Не успел Юлинас удивиться его раздражённому тону, как Инфериус объявил об окончании собрания, и сообщил Юлинасу, что он может быть свободен. Это неожиданное заявление сбило с толку Юлинаса, который по прежнему ожидал встречи с вражеской богиней. Узнав у примипила, что она обитает на территории минотавров за болотом, он тут же попросил показать ему путь до болота. Но поскольку к этому времени уже начинало смеркаться, Матика сообщил что слишком рискованно покидать каструм в столь позднее время, и они смогут выделить проводников лишь на следующее утро. По окончанию собрания раздражённый примипил вышел за ворота каструма, куда вслед за ним отправился Инфериус. Взяв инициативу в свои руки, Инфериус объяснил что понимает его возмущение, и тоже предпочёл бы не иметь никаких дел с Юлинасом, если бы не настойчивость Матики. Выслушав Инфериуса примипил заявил, что в любом случае он больше не собирается иметь никаких дел с этим костлявым богом, и отправляться вместе с ним на болото он не намерен. Легат Вирт очнулся в тесной хижине, куда его бросили после возвращения Аджуры в деревню минотавров. Судя по доносившемся до него звукам, минотавры проводили время за вином и женщинами, двое приставленных стражей сидели перед входом в его хижину, и с завистью поглядывали на своих соплеменников. Заметив это, Вирт обратился к ним, и поинтересовался, зачем им сидеть здесь, в то время как их друзья весело проводят время? В ответ на это, один из минотавров с ухмылкой заявил, что работа стражниками ничуть их не смущает, ведь атаман Гердинген осыпал их золотыми монетами за эту работу. И с этими словами минотавр за дверью загремел полученным золотом. Вирт попробовал было предложить им в два раза больше золотых за своё освобождение, но минотавры подняли его на смех, заявив что атаман Гердинген уже предупреждал их, что пленник однозначно попытается подкупить их, посулив ещё больше золота. После этого минотавры перестали реагировать на его речи, Вирт подумал, что вероятно им было приказано не общаться с пленником. Все его попытки самостоятельно совершить побег были обречены на провал, и он задумался, стоит ли ему надеяться хоть на какую нибудь помощь извне.

На следующее утро в каструме по прежнему была гнетущая атмосфера. Воины узнавшие от примипила об итогах вчерашней встречи, в открытую бранили спящего Юлинаса, который не только привёл с собой женщин, но и оказался полностью бесполезен в противостоянии с вражеской богиней. Завидев эти настроения, женщины поспешили в спальню Юлинаса, куда вскоре прибыли и Инфериус с Матикой. Едва увидев что Юлинас проснулся, Инфериус сообщил что ему пора отправляться к болоту, дорогу к которому укажут назначенные проводники из числа воинов. Выяснив что у него нет времени даже на завтрак, Юлинас попрощался со своими женщинами и вышел из своих покоев. Снаружи его уже ожидали трое добровольцев из легиона, согласившихся стать проводниками до болота. Среди них не было ни одного легионера из первой когорты. Проводив Юлинаса до ворот каструма, Матика пожелал ему добиться успешного результата, Инфериус с неприязнью относившийся к Юлинасу лишь мрачно промолчал. Верхом на выданном коне, Юлинас в сопровождении своих проводников отправился к болоту. Всю дорогу они шли молча, хоть Юлинас и попытался вывести своих проводников на разговор, но они лишь презрительно молчали в ответ. Харон следовавший рядом с его конём, объяснил, что не стоит ожидать почтения от воинов, которые нуждаются в силе военного бога, а не благословении бога пайзури, тем более даже ему нетрудно представить, что в случае столкновения с вражеской богиней, Юлинас станет лишь очередным пленником, без каких либо шансов на победу. Пропустив слова друга мимо ушей, Юлинас вслух размышлял, правда ли что по словам Матики у вражеской богини огромные груди? Увидев легкомысленный настрой Юлинаса, Харон лишь вздохнул в ответ, и окончательно умолк. Спустя несколько часов они наконец прибыли к бездонному болоту, что служило естественной границей между землями людей и минотавров. Выяснив в какую сторону отправилась Аджура, Юлинас поблагодарил воинов за помощь, и направился прямо в бездонное болото. Один из воинов тут же предостерегающе крикнул Юлинасу, что болото утянет его на дно, но Юлинас спокойно вступил на поверхность болота, и не оставляя за собой даже ряби, направился к противоположному берегу. Харон не стал следовать за ним, догадываясь что ничего хорошего на другом берегу его друга не ожидает. Легионеры второй когорты в полном молчании побрели прочь с болота. В голове у них роились беспорядочные мысли о случившемся. Они вспомнили как изначально надеялись на приход бога Юлинаса, и какое разочарование их ожидало, когда они увидели его в образе заросшего оборванца, который вдобавок заявил, что у него нет сил, чтобы одолеть вражескую богиню. Для них это было откровенным издевательством, и тем сильнее они недоумевали, что жители Дрониума так превозносили этого бога. Несмотря на это, им хватило терпения не высказать это вслух. В этот момент они увидели за его спиной жуткого бога в тёмной мании, по одному виду которого они догадались что это Харон. Так как и он не мог помочь им, поскольку явился лишь вернуть Юлинаса, они снова подумали было, что Юлинаса ожидает грандиозный провал. Но лишь до того момента, пока они не увидели Юлинаса, спокойно шагавшему по поверхности бездонного болота. Они неожиданно осознали, что каким бы придурком им не казался Юлинас, бог есть бог. Но хоть они и поверили в его божественное происхождение, они по прежнему были уверены, что ему не суждено добиться успеха.

Преодолев болото, Юлинас перешёл в форму динамис, и вбежал в открывшийся лес. После долгого бега по лесной чаще, он наконец заметив двух минотавров, которые возвращались обратно в деревню. Тайком следуя за минотаврами, Юлинас услышал обрывки их разговоров, и выяснил что минотавры неравнодушны к вину и пайзури. В скором времени Юлинас тайно вошёл в деревню, и перед его глазами открылась местная площадь. В племени минотавров женщины тоже были с коровьими головами, но при этом обладали огромными грудями, и внешне практически не отличались друг от друга. Мужчины минотавров активно занимались пайзури с этими женщинами. Это картина весьма впечатлила Юлинаса, который увидел, что пайзури любят не только римляне, но и их противники. Двое вернувшихся минотавров приблизились к своему огромному вожаку Гердингену, и доложили, что в лесу по прежнему никого не было обнаружено. Однако как только они собрались уходить, Гердинген рявкнул на них, и поинтересовался кто такой сел им на хвост? Хоть его подчинённые и недоумевали, о чём идёт речь, сам Гердинген отчётливо почувствовал незримое присутствие Юлинаса. Сам Юлинас с удивлением огляделся по сторонам, не веря, что минотавр мог раскрыть его форму динамиса. В этот момент Гердинген схватил копьё и с криком метнул его прямо в Юлинаса. Не будь в это время Юлинас в форме динамиса, этот удар убил бы его на месте, но вместо этого копьё лишь со свистом пролетело сквозь его прозрачное тело. Едва лишь подумав об этом, он ощутил неожиданный прилив адреналина. «Мне по прежнему это не нравится — пробормотал Гердинген, вперив взгляд в то место, где стоял Юлинас — Ты призрак? Или злой дух?». «Я бог» — ответил Юлинас, и приняв материальную форму, предстал перед Гердингеном. Минотавры на площади так и ахнули от удивления, увидев неожиданно материализовавшегося чужака с нечёсаными патлами. Решив что это начало вражеского нападения, один из минотавров тут же собрался прикончить Юлинаса, но Гердинген строгим окриком остановил его. Повернувшись в Юлинасу Гердинген поинтересовался, является ли он призраком, и услышав в ответ что он бог, прищурившись уточнил, что именно он за бог? Когда Юлинас объявил что он бог пайзури, минотавры покатились со смеху. Затем один из них схватил топор, и обрушил его на голову Юлинаса, который снова перешёл в форму динамиса. Увидев что Юлинас не получил никакого вреда, Гердинген убедился, что он такой же бог как и Аджура, и поинтересовался целью его визита. Едва Юлинас успел ответить что пришел встретиться с Аджурой, как тут же появилась и она сама. Узнав что Юлинас прибыл не ради битвы, а для переговоров, Аджура категорично заявила что им не о чём говорить, и если он действительно бог, то пусть убедит римлян уступить им Гернию. Когда Юлинас в ответ поинтересовался размером её груди, Аджура неожиданно похолодела, и с суровым выражением на лице положила руку на ножны. «Убью» — с угрозой процедила она. Не вняв намёку Юлинас беззаботно ответил, что предпочёл бы умереть в поединке между её зажатых грудей. Не успел он закончить свою мысль, как разъярённая Аджура прыгнула на него с обнажённым мечом. Едва в последний момент успев откатиться в сторону, Юлинас тут же со всех ног бросился в лес. «Думаешь сможешь сбежать от меня!» — с азартом крикнула ему в спину Аджура, преследуя его словно охотник добычу. «Я так не думаю» — закричал Юлинас в ответ, безуспешно пытаясь оторваться от погони. Аджура тут же потребовала от него перестать бегать, и показать какой он римский бог, вступив с ней в поединок. Понимая чего она добивается, Юлинас ответил, что согласен принять только вызов на поединок пайзури. Пока они спорили, Аджура к удивлению Юлинаса сумела обогнать его, и преградить путь. Восхитившись её скоростью, Юлинас поинтересовался, почему она на стороне минотавров, и зачем ей нужна Герния, но Аджура высокомерно ответила, что не собирается отчитываться перед ним. После этого Юлинас снова завёл разговор о пайзури, и раздражённая Аджура опять набросилась на него с мечом. Обливаясь холодным потом Юлинас снова едва успевает избежать рокового удара. Глядя на его ловкие ужимки, Аджура усмехнулась и поинтересовалась, неужели он всерьёз думал одолеть её? Юлинас огрызнулся в ответ, что был призван не ради Аджуры, а что снять проклятье Медузы и лишь затем отправился на переговоры с ней, в надежде заняться пайзури после утомительной дороги. В ответ на эти слова Аджура презрительно хмыкнула, и заявила что ему от неё не скрыться. После этого она бросила Юлинасу один из своих мечей, потребовав поединок, и обещая выполнить любые условия в случае его победы. Волей-неволей Юлинасу пришлось принять этот неравный вызов, и едва он успел поднять тяжёлый меч, как Аджура обрушила на него сокрушительный удар. Сурово глядя на оглушённого соперника, Аджура заявила Юлинасу, что он станет первым римским богом, которого она взяла в плен. И с этими слова она нанесла ему очередной удар, от которого тело Юлинаса завибрировало. Следующий удар пришёлся над его головой. Едва Юлинас успел поднять меч, как тяжёлый удар Аджуры выбил его из рук. Как только Юлинас снова поинтересовался, стоит ли ему ожидать пайзури, взбешённая Аджура стукнула его мечом в плечо, и обойдя со спины вцепилась руками в горло. Едва задыхающийся Юлинас успел подумать что настал его конец, как он тут же лишился сознания.
Продолжение