Предыдущая часть
Ирина тем временем прибывает с Богунец - небольшой город граничащий с Западной Остасией. Всеобщая нищета и запустение сразу же бросаются ей в глаза, что и неудивительно, ведь за прошедшие 10 лет Остасия уже дважды бросала вызов Эдельланду. Местные жители выглядели замордованными, и истощенными от недоедания. Простой пшеничный или ячменный хлеб считался здесь роскошью, из-за высоких налогов на пшеницу и ячмень, и несчастные могли питаться лишь святым духом. Неудивительно, что в сельской местности части вспыхивали очаги восстания отчаявшихся жителей, из-за чего здесь был размещён увеличенный контингент священных опричников. Один из отчаявшихся крестьян не скрывая эмоций поведал Ирине о настроениях большей части жителей этой области: «У нас нет возможности обратиться напрямую к царю, но если налоги опять поднимут, мы больше не вынесем. Если честно, здесь многие завидуют соседям из Западной Остасии. Мы и сами были бы рады присоединиться к ним...». После пересечения границы Западной Остасии, глазам Ирины предстали разительные изменения. Встреченные ею жители окрестных деревень выглядели сытыми и со здоровым цветом лица, что и неудивительно, ведь им больше не нужно было платить налог на пшеницу, и каждый мог позволить себе ежедневно питаться пшеничным или ячменных хлебом. Поговорив с местным духовенством, Ирина узнала, что всем им была гарантированна свобода вероисповедания, и никаких налогов за веру в Восточный Святой Крест здесь не было предусмотрено. «Мы все довольны своей жизнью в империи. Спасибо за всё его Императорскому Величеству» — именно такими слова охарактеризовали своё положение Ирине жители Западной Остасии. По прибытию в Шенберг, у императорского дворца её встретил канцлер Мотель, который разместил гостей в апартаментах, которые Лют занимал в свою бытность маршалом королевства. Мотель сообщил Ирине, что его императорское Величество должен вернуться на следующий день, и затем их уведомят о времени запланированной аудиенции. Разместив в гостевой комнате Ирину с иереем, Мотель сразу же доложил о их приходе своему тестю - Ферзену. Выслушав доклад Мотеля о соблазнительной, едва прикрытой, объёмной груди матриарха, Ферзен выразил опасения, что в условиях отсутствия большинства императриц, она может воспользоваться слабостью его Величества, и потребовать вернуть Западную Остасию, пообещав взамен прижаться к нему грудями. Мотель в ответ заявил, что император собравший у себя всех красавиц Евродии едва ли будет настолько очарован матриархом, чтобы позволить себе подобную глупость, и скорее всего он просто заявит в ответ, что "Нет красоток равноценных территории, а те что есть, становятся моими императрицами". На следующий день Лют возвращается в Шенберг, и узнаёт от Мотеля о прибытии матриарха. Ферзен предупреждает Люта, что в отличие от генерала Земнова, матриарх не тот человек, которому они могут безоглядно доверять. Лют в свою очередь напоминает, что согласно докладу шпионов, Земнов неоднократно был замечен в соборе, в компании матриарха. Решив таким образом самостоятельно выяснить, к какой из сторон относится Ирина, Лют приказывает незамедлительно вызвать матриарха, для проведения аудиенцию в личных покоях. Вскоре Ирина в сопровождении иерея, вошла в императорские покои. Лют сразу обратил внимание на солидные формы груди матриарха, обнажавшие вырез в глубокую ложбинку. Заметив взгляд Люта, Ирина холодно произнесла, что для последовательницы божьего пути, красота тела - ничто, по сравнению с красотой духа. Лют в ответ заметил, что не видит смысла смешивать эти два понятия, ибо они могут взаимодополнять друг друга, и тут же привёл в качестве примера своих жён - Айсис, и Шамсиэль. Обе тут же поприветствовали матриарха, при этом Шамсиэль не обошлась без своей наигранной привычки, потребовав преклониться перед ней, чем ввела Ирину и её спутника в ступор. Придя в себя Ирина, тут же вспомнила о цели своего визита, и выразила Люту официальный протест от своего царя, требующего вернуть ему Западную Остасию, как единственному и законному владельцу. Услышав это заявление, Шамсиэль сердито фыркнула, а Айсис жёстко заявила на это: «Я и не думала, что царь Остасии настолько наглый и бессовестный. Этот бесстыдник грабит людей своими поборами, и смеет утверждать, что это его личные деньги». Лют в свою очередь отметил, что не видит здесь никакой территориальной проблемы, поскольку Западная Остасия перешла к нему в соответствии с подписанными условиями мирного договора. «Значит вы не намерены возвращать Западную Остасию?» — уточнила Ирина. Не отрывая взгляда от её груди, Лют подтвердил свои слова. «Даже если я предоставлю вам возможность свободно распоряжаться этой грудью?» — эти слова со стороны священнослужительницы заставили остолбенеть всех присутствующих. «Я смогу свободно распоряжаться её до самой смерти» — с изумлением спросил её Лют. Ирина кивнула в ответ, и прежде чем Лют успел дать согласие, его остановил грозный взгляд Ферзена. «Но я не могу согласиться на это — Лют серьёзно посмотрел на Ирину — Нет таких женщин, которые уравновешивали бы передачу территории». Тогда Ирина поинтересовалась, изменилось бы мнение императора, если бы ему предложили взамен сотню красавец из Остасии? В ответ на это предложение, Лют усмехнулся и пояснил, что у него бы не хватило финансов и личного времени, на обеспечение содержания и посещение сотни красоток, тем более у него и так есть 11 величайших в мире красавиц. Отвечая о упущенной возможности, заполучить для себя и недосягаемого матриарха, Лют объяснил Ирине свои мотивы: «Это подобно дьявольскому искушению. Но я как император не могу в обмен на матриарха лишить счастья жителей Западной Остасии, возвращая их в царство с непосильным налоговым бременем. Я думаю, что легендарным идиотом окажется тот, кто в обмен на возможность свободно распоряжаться женскими грудями, согласится предать жителей Западной Остасии, которые рады, что наконец освободились от тяжкого налогового бремени Остасии». Ирина с изумлением посмотрела на императора, было видно, что она порывалась сказать ему нечто очень важное, но неведомые обстоятельства препятствовали ей в этом. Неожиданно она сделала шаг к Люту: «Вы действительно не хотите меня обнять» — поинтересовалась она у Люта, и не обращая внимания на его утвердительный ответ, снова приблизилась к нему. Лют у удивлением посмотрел на приблизившуюся к нему почти вплотную матриарха, не понимая, стоит ли это воспринимать как попытку соблазнить его. Когда груди матриарха почти упирались в его тело, Ирина неожиданно шепнула ему на ухо тайное послание: «Генерал Земнов шлёт вам приветствие. Он с почтением относится к вашему Величеству». У Люта словно камень с сердца свалился, теперь у него не оставалось никаких предубеждений по поводу самого матриарха. «Я тоже уважаю его. Надеюсь мы сможем поговорить в ближайшее время». После этого Ирина резко отпрянула от него, и наигранно возмутилась грубостью, якобы произнесённой императором. Подыгрывая ей, Лют объявил об окончании аудиенции, пригласив гостей в этот же вечер принять участие в королевском банкете. После ухода Ирины, Лют поведал остальным о тайном послании, которое он успел получить он неё. Ферзен более других подозревавший в матриархе пособницу Орлова, после слов о послании Земнова изменился в лице: «Земнов? Тот самый Земнов» — с удивлением воскликнул он. В годы своей молодости генерал Ферзен в паре с Ваккенхаймом вышли победителями в войне против Остасии. В той войне, именно генерал Земнов возглавлял вражескую армию. После тех событий они снова встретились с генералом Земновым, во время обсуждения заключения мирного договора. К тому времени им было хорошо известно, что вероломный Орлов I не заслуживает доверия, в отличие от самого Земнова. Генерал Земнов откровенно сказал им, что несмотря на приказ царя об отказе в их условиях, он совершенно с этим не согласен. После этого он шепотом сообщил им, что если эта война приведёт к оккупации Остасии, он сам соберёт оставшиеся войска, и поведёт их в Царьград, для свержения Орлова I. На следующий день, Глэдис пересекла границу Остасии, и не останавливает продвижение вглубь царства до тех пор, пока Земнов не убедил царя уступить захваченную Западную Остасию. Мотель в свою очередь, узнав что Ирина разыграла это представление, ради передачи тайного послания, сразу понял с чем связаны эти меры предосторожности, указав на подозрительного иерея, неотступно следовавшего за матриархом. Люту показалось странным, что Орлов I решился отправить к нему матриарха, если у него были хоть малейшие подозрения о её сговоре с Земновым. Поставив себя на его место, Лют был абсолютно уверен, что в таком случае, он не стал бы отправлять матриарха. Неожиданно он вспомнил результаты недавнего гадания Неллис, и карту "жнеца", которая выпала ему. Рассказав об этих опасениях, Лют попросил привести к нему троицу ассасинов. Поздним вечером, Ирина с иереем возвращались в свои гостевые апартаменты, после плотного застолья на императорском банкете. Однако едва они успели переступить порог комнаты, как из темноты на них набросились трое закутанных в плащи убийц. Но прежде чем их клинки успели пронзить Ирину, их удары были заблокированы троицей засевших в засаде ассасинов Люта. Узнав от несдержанных на язык ассасинов, что они были отправлены Лютом, убийцы в плащах решили первым делом расправиться с нелепыми защитниками Ирины. Однако прежде чем они успели замахнуться на них, их собственные спины пронзили клинки засевших в засаде Ферзена, Мотеля и Айсис. Мотель тут же потребовал у тяжело раненных убийц, сообщить ему кто является их заказчиком, однако понял что они провалили задание, убийцы тут же совершили самоубийство, перерезав себе горла, и тем самым оборвав все нити связывающие их со своим нанимателем. После того как Ферзен отправил ассасинов охранять комнату по внешнему периметру, шокированная Ирина спросила у Мотеля, что всё это значит? «Это был приказ его Величества — объяснил Мотель — Были основания полагать, что Орлов намеренно отправил вас, с целью убить здесь, и сделать из этого дипломатический скандал». Услышав это, Ирина в ужасе ахнула, иерей за её спиной стал бледным как смерть. Мотель пообещал Ирине, что теперь им ничто не угрожает, но в целях дополнительных мер безопасности, их переведут в другие покои с усиленной охраной.
На следующее утро Ирина задумалась о событиях прошлой ночи. Она не сомневалась, что царь воспринимает её как досадную помеху, из-за её смелой критики против очередной войны и повышения налогов. Но действительно ли царь настолько обезумел, что из-за этого он решился убить её во вражеской стране? С другой стороны, она полагала маловероятным, что Лют I мог спланировать инсценировку её убийства, чтобы обвинить во всём Орлова I. Ирина после первой же встречи с императором почувствовала, что не такого типа он человек, чтобы планировать подобные уловки. За этими мыслями её застал вошедший иерей, который доложил о доставленном шпионами письме из Бакачина, где содержалась записанная на инаугурации речь папы. Прочитав письмо, Ирина сразу догадалась, что политика нового папы будет направлена на воссоединение западной и восточной церкви Святого Креста, чтобы тем самым преодолеть последствия многовекового раскола. Но за этими громогласными призывами, Ирина отчётливо видела, что Бериций лишь стремится удовлетворить свои амбиции стать единственно признанным наместником бога и хозяином всей Евродии. В это время сам Лют за завтраком расспрашивал Мотеля об обстоятельствах ночного нападения. Досадуя, что им не удалось выведать у убийц имена заказчиков, Лют тем не менее соглашается с Мотелем, что в его империи нет людей, которые желали бы смерти матриарху, поэтому Орлов остаётся главным подозреваемым в этом деле. После завтрака Лют снова принимает в своих покоях Ирину, которая хотела выразить ему свою признательность за спасение от рук убийц. Поблагодарив императора, Ирина попросила уточнить, действительно ли в этом деле замешан её царь? Лют объяснил ей, что он исходит из того, что в Эдельланде просто нет людей заинтересованных в этом, ведь известно, что не кормят ту собаку, что постоянно кусает хозяина. Неожиданно в их беседу вмешался следовавший за Ириной иерей, который заявил что не может упустить из виду версию, что это нападение могло быть организовано самим императором, чтобы тем самым бросить тень на царя Орлова I. Это незамедлительно вызвало бурю возмущения у всех присутствующих. «Подонок, ты смеешь наговаривать на его Величество!» — грозно прорычал Ферзен, положив ладонь на эфес меча. Мотель последовал примеру своего тестя, но Лют с невозмутимым видом взглянул на своего оппонента. «Может быть ты "соглядатай" Орлова» — поинтересовался он у иерея. Несмотря на брошенное обвинение, тот остался внешне невозмутим, и заявил, что не верит обвинениям в адрес своего царя, поскольку неоднократно встречался с ним, и хорошо знает на что он способен. Возмущённый словами иерея, Мотель выступил с гневной речь: «Почему ты споришь с его Величеством, если ты простой сопровождающий!? Простой иерей не может так часто встречаться со своим царём. А если может, значит он доверенный "соглядатай" царя». Иерей в ответ пробормотал, что всего лишь рассматривал одну из версий. Лют с удивлением посмотрел на иерея, и поинтересовался, всё ли у него в порядке с головой? И тут же объяснил обескураженному оппоненту, что воспользовавшись убийством Ирины, царь Орлов I получил бы возможность обвинять его в убийстве, плодить слухи о его дьявольской натуре, и тем самым безнаказанно подрывать императорский авторитет. А после этого Орлов I мог бы направить им запрос, с предложением вернуть ему Западную Остасию, и тем самым загладить свою вину за случившееся. Ирина с ужасом выслушала эти слова, в то время как иерей пытался опровергнуть вышесказанное словами, что его царь просто не способен на подобное. «Я не сомневаюсь, что матриарх Ирина будет убита следующей — Лют холодно взглянул на иерея — Я уверен, что ей будет грозить опасность даже по возвращению в царство. Когда в ближайшее время Орлов I решит избавиться от матриарха, тебя ждёт та же участь, неблагонадёжного шпиона которому известно слишком много». Закончив своё выступление, Лют махнул рукой, давая понять что аудиенция окончена. После аудиенции Лют поддерживает предложение Мотеля о немедленном изгнании из империи соглядатая Орлова I. Что касается Ирины, то из-за своей запланированной поездки в Лингобардию, Лют поручает Айсис заменить его на следующей аудиенции с матриархом. В то же время по возвращению в гостевую комнату, Ирина получила веский повод обвинить следовавшего за ней иерея в неуважении к императорской особе, своими неуместными высказываниями. Не слушая оправданий своего невольного спутника, который ссылался на защиту чести царя, Ирина задала ему прямой вопрос: «Ты сам решил отправиться со мной? Или сделал это по приказу царя?». Увидев, как замялся иерей, пытающийся избежать прямого ответа, Ирина объявила ему, что из-за своего дурного поступка, он более не имеет права здесь задерживаться, и должен немедленно собрать своим вещи и отправиться домой. Когда иерей покинул комнату, Ирина вздохнула с облегчением, этот иерей был тем самым "соглядатаем" Орлова I, который присутствовал в соборе, во время их встречи с Земновым. В то же время Ирина была удивлена тем, как Лют хладнокровно разоблачил её спутника, не поддаваясь на его провокационную речь. Это в корне отличалось от её царя, который не был способен контролировать свои эмоции, что часто приводило к плачевным последствиям. Ирина решила, что ей необходимо в ближайшее время снова встретиться с Лютом, а на этот раз она обязана передать ему секретное послание Земнова. Однако в тот вечер ей было отказано в аудиенции с императором, Ирина не сомневалась, что это было связано с чрезмерной наглостью со стороны приставленного к ней иерея. Единственным утешением в этой ситуацией стало то, что ей была предоставлена возможность аудиенции с императрицей Айсис, которая как и она была уроженкой Остасии. Айсис приняла Ирину в кабинете канцлера, и первым же делом матриарх принесла свои извинения за грубость иерея, и сообщила что сразу же после инцидента, она выслала его обратно домой. Айсис сдержанно приняла извинения матриарха, и в свою очередь рассказала о обстоятельствах недавнего визита кардинала Бонума, который отказался помазать Люта императором, из-за его нежелания принудительно переобратить церковь Восточного Святого Креста в Западной Остасии в Святой Крест. Услышав это, щёки Ирины вспыхнули от стыда, когда она вспомнила как ранее положительно отзывалась об отказе Люта в помазании. На этот раз она выражая полное раскаяние, преклонила колени, коснувшись лбом пола, и сообщила что словами не передать всю её благодарность его Величеству. Айсис в знак прощения подала ей тыльную сторону ладони, и поцеловав её Ирина поднялась с колен. Далее беседа происходила в более доверительной обстановке. Айсис рассказала Ирине, как она в возрасте 5 лет, вместе с семьёй покинула Остасию, поступила в рыцарскую школу, и встретила Люта. Ирина в свою очередь рассказала о своей службе епископом Западной Остасии, и как за неделю до передачи Западной Остасии её перевели в Царьград, где она позднее дослужилась до положения матриарха. Поговорив с Айсис, Ирина проникается к ней доверием, и решает рассказать ей о тайном послании Земнова для Люта. Выслушав Ирину, и узнав что Земнов просил Эдельланд не уступать Остасию империи Султана, Айсис ужаснулась, неужели дела на её бывшей родине обстояли так плохо? «Генерал сказал, что мы должны быть готовы к самому худшему — печально кивнула Ирина — Если нашему царству суждено исчезнуть, то пусть оно лучше станет часть Эдельланда». Айсис ободряюще положила руку на плечо Ирине и пообещала рассказать об этом послании Люту, заметив что как уроженка Остасии, она не может спокойно наблюдать как страдают её соотечественники. После этого Айсис заканчивает встречу, наказав Ирине написать ей по возвращению в Остасию.
На следующее утро Айсис рассказала Люту о вчерашнем разговоре с Ириной. Послание генерала Земнова заставило Люта задуматься, неужели Остасия действительно находится в одном шаге от краха? Коль скоро империя Султана решит, что северного соседа можно будет брать голыми руками, Эдельланд будет вынужден действовать на опережение, чтобы не допустить появления общих сухопутных границ со столь крупной восточной империей. Лют взглянул на заспанную Айсис. Было очевидно, что после беседы с матриархом, описавшей подробности невыносимой жизни простых людей в Остасии, и безграничной жестокости Орлова I, Айсис не находила себе покоя, словно чувствуя вину за то, что она не могла ничем помочь своим бывшим соотечественникам. Выяснив, что стало причиной её тревоги, Лют решил, что не имеет смысла скрывать от неё свои намерения. «Если ситуация выйдет из под контроля, я не стану медлить — пообещал Лют — Но в текущей ситуации, у меня нет достаточных оснований для захвата Остасии». Приободрив Айсис, Лют приказал троим ассасинам сопровождать его по пути в Лингобардию, после чего зашёл попрощаться с Ириной, передав ей, что в случае проблем, она может отправить Айсис письмо. Тем временем в столицу Остасии прибывает шпион Орлова I, доложивший царю что папа Урсус I отказал Люту в помазании императором. Бурутин предлагает царю использовать эту возможность, и написать папе письмо с поздравлениями по поводу инаугурации, и обратиться к нему с просьбой о помазании императором вместо Люта. В силу собственного тщеславия, Орлов I готов принять предложение Бурутина, однако его беспокоит, что из-за этих действий, матриарх обвинит его в предательстве церкви Восточного Креста. Тем не менее Бурутину удаётся убедить царя, что несмотря на отсутствие новостей о судьбе Ирины, есть основания полагать, что отправленные им убийцы, уже выполнили свою работу. Лют наконец прибывает в Лингобардию, где его встречает верный губернатор Арджан. Годом ранее, генерал Шрам ушёл в отставку по выслуге лет, и Арджан - как его главный заместитель беспрепятственно получил должность местного губернатора. Поприветствовав императора с его жёнами, и свою старую знакомую Неллис, Арджан разместил уставшего с дороги Люта в его личных покоях. В ту же ночь Айсис снова терзают сны из прошлого. Она вспоминает своё детство в Царьграде, как матушка водила её в местный собор, и алтарь, который она помнит до сих пор. Неожиданно всё меняется, и вот матушка указывает на уже опустевший отчий дом, больше они сюда не вернутся, ибо их семья попала под царскую опалу. В этот момент Айсис проснулась. Вот уже более 20 лет прошло, с тех пор как она покинула Царьград. За то время что её семья находилась в изгнании, она не чувствовала особой тоски по родной земле, и сейчас ей казалось, что в нахлынувших воспоминаниях виновата лишь усталость после долгой дороги.
После переговоров с епископом Западной Остасии, Ирина возвращается в Царьград, и докладывает Орлову I о передаче заявленной им претензии. Бурутин благодарит её за проделанную работу, и грозится обвинить Эдельланд в покушении на убийство матриарха. Не став оспаривать заведомо необоснованные обвинения, Ирина молча покидает царский дворец, размышляя про себя, что наиболее вероятно эти убийцы были подчинёнными Бурутина из священной гвардии опричников. Покинув дворец, Ирина сразу же направилась в собор, на встречу с Земновым. Узнав ответ Люта на свой запрос о защите против империи Султана, Земнов с облегчением вздохнул: «Это обнадёживает. Действительно обнадёживает. Теперь у нас есть надежда» — тихо произнёс он. Далее Ирина поведала о введении в их план императрицы Айсис, отказе Люта подчиниться указанию Бериция о принудительном объединении с церковью Восточного Святого Креста в Западной Остасии. «Я благодарен за это императору — задумчиво произнёс Земнов — Но неужели папа всерьёз решил объединить западную и восточную церковь? Это больше похоже на принудительное переобращение, чем на объединение. Близнецы не могут жить в одном теле. У отличающихся вещей свой собственный путь». Ирина была согласна с этими словами, и рассказала о предупреждении императора, что даже по возвращению в царство, ей будет грозить опасность. Эти слова встревожили Земнова, и он вспомнил, что совсем недавно царь отправил в Бакачин посланника. Вероятнее всего, царю стало известно об отказе Люту I в помазании на императорство, и он решил предложить себя на его место. Ирина возразила, что Бериций не примет предложения царя, если предварительно не будут выполнены его заявленные условия. «Например крестовый поход?» — предположил Земнов. Ирина ответила, что это невыполнимое условие для их царства. Таким образом было очевидно, что от Орлова I в первую очередь потребуют принудительное переобращение церкви Восточного Святого Креста. Хоть это и казалось Ирине практически невозможным, Земнов напомнил ей, что в своём стремлении любой ценой превзойти Люта I, их царь пойдёт на любые жертвы. Услышав это, Ирина побледнела: «Неужели...». Земнов кивнул в ответ: «Ирина уже воспринимается как помеха. Может теперь помехой воспринимается не одна Ирина, а вся церковь? Вся церковь, что выступает против увеличения налогообложения? Мне кажется маловероятным, что государь согласится на переобращение. Но нужно помнить, что ошибки возникают по той причине, что в них отказываются верить. Как бы не был маловероятен подобный исход, нужно соблюдать осторожность. Иначе церковь будет уничтожена».
Спустя несколько дней папа Урсус I получает гневное письмо подписанное десятью императрицами, возмущёнными отказом Бонума в помазании своего мужа на императорство. Развернув письмо, Урсус I читает следующее: «Недопустимо для человека называющего себя наместником бога, отказывать в помазании из-за собственной корыстных интересов. Даже богу известно, что его Императорское Величество наиболее достоин помазания. Отказу в помазании нет никакого оправдания. Кто является главным защитником Евродии от империи Султана? Может кардиналы сами хотят иметь дело с армией империи Султана? Я вам всем припомню принижение моего мужчины. Я вас съем». Судя по письму, каждая из императриц стремилась по своему выразить негодование по поводу случившегося. Хиллсланд, Нордланд, Фронция, Иберия, и сам Эдельланд объявили о полном прекращении финансирования Бакачина. «Ваше Святейшество» — побледневший от этих новостей, Веритас отвлёк Урсуса I от раздумий. Папа тут же объявил своим сторонникам, что очевидно его недруги собираются затянуть на его шее экономическую удавку, однако их усилия тщетны, ибо у них достаточно золота, чтобы пережить этот кризис. Кардинал Бонум поддержал его слова, заявив что уже подготовил собственные суда, для торговли с империей Султана, и дохода от этой торговли с лихвой хватит даже на финансирование крестового похода. Урсус I расплылся в широкой улыбке: «Рано или поздно это время наступит — объявил он — Даже если мы отправим на святую землю наёмников. Но деньги в отличие от возможности не главное. И эта возможность у нас появилась». И этими словами папа развернул полученное от царя Орлова I письмо: «Как царь царей, я император Остасии - Орлов I, хочу принести свои поздравления с инаугурацией великому папе Урсусу I. Как истово верующий в бога, я надеюсь получить помазание от его наместника». Папа объявил своим ошеломлённым сторонникам, что милостью божьей они могут использовать эту ситуацию в собственных интересах, и вместо Люта помазать на императорство царя Остасии. После этого Урсус I приказывает отправить Орлову I ответное письмо, со списком требований для своего помазания. В тот же вечер кардиналы Штайн, и Сафир собираются чтобы обсудить неожиданную отправку папского посла в Остасию. Подозревая что дело здесь нечисто, и может быть каким-то образом связано с недавним письмом Орлова I, кардиналы решают незамедлительно сообщить об этом Люту. В это время в Лингобардию прибывает письмо с ответом от императора Империи Султана. Развернув письмо Лют читает следующее: «Милостью да будет одарен каждый правоверный, верующий в истинного бога. Но не будет пощады тем, кто верит в язычество. Ибо языческий бог приказывает отобрать мою землю. Моё государство принадлежит лишь мне. И ни языческие короли, ни языческие боги не имеют к нему никакого отношения». Лют с досадой хмыкнул, очевидно правитель чужой империи не испытывает к нему особого доверия, и уж тем более не собирается гарантировать безопасность паломников. Арджан сообщил, что помимо этого письма, было получено ещё одно, от самого посла. Развернув его, Лют читает следующее: «Мне не дозволено встретиться с императором. Великий визирь - Ибн Халмун очень бдителен. Император по видимому тоже очень осторожен». Лют вздохнул, его догадка подтвердилась, и дело заключалось лишь в отсутствии доверия между сторонами. Айсис заметила, что несмотря на вежливую просьбу, полученный ответ больше походит на категоричный отказ. «Мне не нужна чужая землю — воскликнул Лют — Даже если я и захвачу Эдем, его удержание окажется неоправданно дорого. И почему всё так обернулось...». Как предположил Арджан, возможно на ответ мог повлиять и разгром Серебрией флота империи Султана. Немного подумав, Лют приказывает Неллис погадать ему, чтобы узнать что является препятствием для дальнейших переговоров с империей Султана. Неллис выпадает карта "Иерофант", что по всей видимости намекало на вмешательство в их планы действующего папы Бакачина. Предположив, что папа вероятно в одно время с ними отправил в империю Султана надменное письмо, Лют решает исправить возникшее недоразумение, и приказывает Арджану подготовить новое письмо.
Спустя несколько дней великий визирь приносит Самаркану I новые письма из Бакачина и Эдельланда. Первым оказалось письмо от папы: «Бог ненавидит пренебрежение. Опоздавшие не заслуживают милосердия». Самаркану I с удивлением посмотрел на Ибн Халмуна и поинтересовался, неужели этот гордец обладает настолько могущественной армией, что позволяет себе писать в подобном тоне? «Слабые люди стремятся приукрашивать свои возможности, но это лишь обман зрения». Самаркан I брезгливо поморщился, это никакой не божий наместник, а обыкновенный человеческий наместник с дурными манерами. И с этими словами, Самаркан I велел Ибн Халмуну сжечь письмо от этого грубияна. Следующее письмо было от императора Эдельланда: «Я - император Евродии. Ваше Величество - император востока. Каждый правит своей землёй с благословения своего бога. Каждый поступает в соответствии с учением своего бога. Я желаю лишь безопасности паломников. Я могу обеспечить их безопасность лишь до пределов порта. Даже если я захвачу Эдем, мне придётся иметь дело с храброй и сильной армией вашего Величества. Но и моя армия достаточно сильна и храбра, армии вашего Величества будет очень непросто обороняться. Если нам удастся захватить Эдем, сколько же солдат и денег потребуется, что того чтобы обезопасить путь от Эдема до порта, удержание Эдема станет весьма обременительным для национальной экономики. Мы будем вынуждены поднять налоги и снизить уровень жизни граждан. Негоже для императора заставлять страдать собственный народ. Работа императора заключается в том, чтобы люди и государство процветали. Папа - есть папа, а император - есть император. У меня нет никаких намерений или замыслов захватывать Эдем. Я лишь хочу обеспечить безопасность паломников. Гарантия безопасности паломников принесёт ещё больше славы и чести вашему Величеству». Прочитав письмо, Самаркан I едва заметно улыбнулся сквозь густые усы: «А он довольно занятный человек — задумчиво пробормотал он — Этот тёмный владыка несмотря на своё прозвище, кажется убеждённым реалистом. Я не воспринимаю идеалистов, но с реалистом я могу найти общий язык». После этого император приказывает великому визирю привести к нему посла Эдельланда, ожидавшего у дворца. Войдя в комнату и увидев императора, посол западной империи поклонился: «Для меня это первая встреча. Я Роузбайн - посол империи Эдельланд. Я служу императору Люту I в Шенберге». Самаркан I тут же полюбопытствовал, что за человека из себя представляет Лют I, и присуща ему алчность? Посол невозмутимо ответил, что если говорить об алчности, то в наименьшей степени это касается его императора, ибо на его памяти он никогда не сорил деньгами на постройку роскошных дворцов, и не был одержим накоплением золотых и серебряных сокровищ. Далее Самаркан I поинтересовался, почему Лют I не воспользуется своими силами тёмного владыки, чтобы отобрать у него Эдем? Посол Роузбайн пустился в продолжительные рассуждения, обосновав нецелесообразность захвата Эдема теми же аргументами, что Лют ранее привёл в своём письме. Выслушав посла, Самаркан I лукаво улыбнулся, поняв что его оппонент весьма прагматичен в своих высказываниях, и умеет разумно оценивать все риски и издержки на макроэкономическом уровне. Это ещё сильнее пробуждает интерес императора к личности тёмного владыки, и он приказывает Ибн Халмуну подготовить ещё одно письмо, намереваясь отправить Люту свои наболевшие вопросы.
В то время как Самаркан I принимал посла Эдельланда, Орлов I в своих покоях зачитывал долгожданное письмо отправленное папой из Бакачина: «Наместник божий озаряющий мир светом солнца и превыше всех царей - папа Урсус I готов даровать своё помазание императору Остасии Орлову I. Помазание императором даровано тем, кто отвечает божьим ожиданиям. Бог дарует помазанием тем, кто сам отправится к нему». Этот ответ открывал перед Орловым I возможность стать признанным папой императором Евродии. Бурутин поздравляет Орлова I, но предостерегает его, что после прибытия в Бакачин, папа может потребовать от него согласия инициировать новый крестовый поход. Окрылённый успехом царь отмахивается от этого предостережения, заявив в ответ, что ради такой мелочи он не собирается останавливаться на достигнутом. Спустя 10 дней папа Урсус I получает письмо с ответом от царя Остасии: «Отправлено царю царей, божьему наместнику - папе Урсусу I от императора Остасии Орлова I. Я император мечей, и император веры. Я собираюсь явиться в Бакачин и явить свою веру и меч. Моя вера столь же сильна, как и вера вашего Святейшества, а мой меч - это меч веры. Пожалуйста уведомите меня». Прочитав ответ царя, Урсус I расплылся в широкой улыбке, этот самонадеянный гордец ради императорской короны не отступится перед его требованиями. Кардинал Веритас поинтересовался, неужели они действительно собираются короновать человека, который является последователем Восточного Святого Креста, и не вызовет ли это протест со стороны большей части кардиналов? «Разве ты не читал письмо? Король Остасии поручился, что лично переобратится — возразил ему кардинал Бонум — Если после приезда в Бакачин он даст клятву, что займётся переобращением всего народа Остасии, это станет воистину историческим событием. Если спустя 1000 лет удастся переобратить страну исповедующую Восточный Святой Крест, это вознесёт авторитет его Святейшества. Ведь до этого времени не было ни одного случая переобращения в Святой Крест». Таким образом осталось лишь выяснить готовность Орлова I лично подтвердить свои намерения о крестовом походе и переобращении Остасии. Для этой цели папа приказывает Веритасу отправиться в Остасию и лично выяснить это в разговоре с царём. После инспекции всех стратегических объектов в Лингобардии, Лют возвращается в Шварцбургский дворец, где Арджан сообщает ему о прибытии нескольких писем из Остасии. Первые два письма были дружественным посланием Ирины, для Шамсиэль и Айсис. Ещё одно письмо для Айсис было отправлено епископом Западной Остасии. «Ходят слухи, что царь отправил письмо в Бакачин. Восточная церковь имеет сильное влияние на западе, но как вам известно... в отличие от церкви Святого Креста, церковь Восточного Святого Креста позволяет священникам вступать в брак...может ли быть, что эти небольшие различия будут устранены. Будет очень прискорбно, если этот запрет получит распространение. Но я сомневаюсь, что он получит распространение. Прошу императрицу Айсис не принимать это близко к сердцу». После основного содержание письма, к нему шла приписка, что хоть оно и адресовано императрице Айсис, желательно показать его и самому императору. Ознакомившись с письмом, Лют сразу же догадался, что папа неспроста решил сделать Орлова I своим союзником. Главная проблема заключалась в том, что если Орлов I согласится начать войну против Империи Султана, это однозначно поставит под удар само существование Остасии, и Эдельланду придётся срочно вмешаться в этот конфликт. Мысли о предстоящей войне настолько утомили Люта, что он решил отложить это дело на следующее утро, и сразу же лёг спать.
После отъезда Веритаса в Остасию, кардиналы Штайн, и Сафир немедленно сообщают об этом Люту в отправленном письме. Таким образом становится всё более очевидно, что сговор папы и Орлова I грозит привести к организации нового крестового похода против империи Султана. Чтобы быть к курсе происходящих на востоке событий, Лют решает отправить в Остасию надёжных шпионов, и вызывает к себе трио ассасинов. В тот же вечер, император в сопровождении жён отбывает в Боан. После прибытия кардинала Веритаса в Царьград, Орлов I распоряжается сразу же принять его в своих покоях. Царь вместе с Бурутиным убеждает кардинала в твёрдых намерениях переобратить Остасию в учение западного Святого Креста, и отбить у империи Султана Эдем, официально объявив о начале нового крестового похода. Взяв с царя слово исполнить эти два условия, Веритас обещает, что отныне Орлов I может в любое время отправиться в Бакачин, чтобы принять помазание императором от рук папы. После ухода кардинала, Орлов I совещается с Бурутиным, что им делать с Ириной, которая не оставит без внимания решение о переобращении церкви Восточного Святого Креста. Выслушав злодейский план Бурутина, Орлов расплывается в жестокой улыбке, понимая что теперь ему выпадает возможность раз и навсегда заткнуть рот назойливого матриарха. В то же время, возле царьградского дворца собирается троица подозрительных ассасинов, отправленных ранее Лютом в качестве шпионов. Завидев выходящего из дворца кардинала Веритаса, горе-шпионы тут же бросаются к нему, и просят благословить их. Получив благословение, один из шпионов просит кардинала быть осторожней на обратном пути в Бакачин, и тот кивнув в ответ, удалился. Таким образом шпионы выяснили, что Веритас уже закончил свои переговоры с царём, и возвращается в Бакачин. Далее они стали планировать, как им незаметно проникнуть в сам дворец, но в этот момент их заметил патруль царских опричников. Задержав предполагаемых шпионов для удостоверения личности, опричники докладывают о них Бурутину, и тот заинтересовавшись предполагаемыми шпионами из Эдельланда, приказывает доставить их для допроса в царские покои. Выслушав Бурутина, Орлов I поинтересовался у трио шпионов, с какой целью тёмный владыка отправил их в его царство? В ответ трио шпионов наперебой заголосили о наблюдении за царём и папой, потом начали пороть всякую чушь о поиске печенек, которыми питается царь. Возмущённый этим бредом, Бурутин сам начинает спорить с ними, заявив что они были присланы, чтобы шпионить за государем. Слушая их перепалку Орлов I начинает громко хохотать, и заявляет, что в мире не найдётся идиота, который бы всерьёз решил назначить этих шутов в качестве шпионов. И несмотря на робкие возражения сконфуженного Бурутина, царь приказывает отпустить их с миром, выдав каждому по золотой монете и печенье. Покинув царьградский дворец, трио шпионов радуются, как ловко им удалось провести всех вокруг пальца, после чего они отправляют в Эдельланд письмо с подробностями обо всём увиденном. На следующий день до Царьградского собора дошли слухи о приезде кардинала, и намерении царя принять помазание от папы Урсуса I. Это вызвало крайнее возмущение среди местных священнослужителей, увидевших в этом принижение Орловым I церкви Восточного Святого Креста. Наиболее радикальные священники заявили, что таким образом царь намеренно гневит господа, и планирует насадить на их земле учение Бакачинских раскольников из церкви Святого Креста. Все они требовали от матриарха, собраться перед царским дворцом и заявить официальный протест против этих богохульных действий. Глядя на возмущённых священников, Ирина вспомнила о предостережении Земнова, который предвидел вероятность того, что Орлов I попробует спровоцировать их на открытый протест, чтобы иметь основания навсегда покончить с ними. Ирина с ужасом осознала, что сейчас этот мрачных прогноз сбывается прямо у неё на глазах. Собрав всю свою волю в кулак, Ирина резко выступила перед собравшимися священниками, осудив их попытки вмешаться в политику, и своими намерения навлечь на себя царский гнев, тем самым уничтожив церковь Восточного Святого Креста. Ирина строго настрого запретила своим подчинённым открыто критиковать кардиналов или государя, велев вместо этого положиться на волю господа, и молиться о преодолении разразившегося кризиса. Подавив протестные настроения и распустив собравшихся священников, Ирина задумалась, не был ли Бурутин замешан в намеренной утечке информации, чтобы спровоцировать их на открытый протест? В обычной ситуации Орлов I не стал бы столь явно пытаться избавиться от них, даже если он согласился быть коронованным папой в Бакачине, в обмен на объявление крестового похода. Но если речь идёт не только о крестовом походе...подумав о переобращении, Ирина неожиданно похолодела, и решила без промедления сообщить о своих подозрениях императрице Айсис. Той же ночью Ирина пишет письмо адресованное епископу Западной Остасии. Она не сомневалась, что всё её письма предварительно доставляют Бурутину, поэтому она зашифровала своё послание, используя ключевые фразы, понятные лишь конечному адресату: «Государь собирается отправиться в Бакачин ради помазания. Часть паствы опасается, что их заставят переобратиться в последователей Святого Креста, но эти опасения беспочвенны. Прошу вас проявить стойкость в собственной вере. P.S. Это личное послание. Не передавай его в королевский дворец Шенберга. И что важно, не передавай его императрице Айсис». На следующее утро Бурутин задумчиво рассматривал доставленное ему письмо Ирины. Он сразу же догадался, что в этом письме был непрямой призыв о помощи темного владыки. Однако без открытого протеста со стороны священников, он не мог предъявить Ирине никаких обвинений. Решив, что чем больше священников узнает о возможном переобращении, тем выше вероятность открытого протеста, Бурутин возвращает письмо Ирины своим подчинённым, дав добро доставить его по указанному адресату.
Спустя неделю Лют возвращается из Боана обратно в Шенберг. После прибытия императора, Ферзен докладывает ему о получении писем из Остасии и Империи Султана. Первым делом Лют распечатал письмо из империи Султана: «Я хотел бы выяснить две вещи у императора Эдельланда — пишет ему Самарканд I — Ты в самом деле тёмный повелитель? И твоя жена действительно способна летать в небе?» Лют с облегчением вздохнул, судя по всему ему удалось найти общий язык с правителем далёкой восточной империи. После того как Ферзен поинтересовался, какой ответ будет дан в ответ на запрос Самарканда I, Лют поманил пальцем всех присутствующих, и поведал о своём хитроумном плане. Выслушав план императора всё удивились, но никто не стал возражать, в конце концов для Люта подобные неординарные решения отнюдь не были редкостью. Далее Мотель сообщил о прибывшем отчёте троицы ассасинов, которые подтвердили присутствие в Царьграде кардинала Веритаса. Прочитав коряво написанный отчёт, Лют узнал что его шпионам удалось проникнуть в царские покои, и своем глупым поведением отвадить от себя подозрения в шпионаже. Помимо этого в письмо содержалось предостережение о наличии в царских покоях и в помещениях замка активированных магических квадратах, препятствующих проникновению внутрь первой императрицы, или любого другого мазоку. Помятуя о прошлом письме, которое он получил в Лингобардии, Лют задумался о цели визита кардинала, поскольку ни одно из сообщений не подтвердило предположение о запланированном помазании. Мотель подтвердил, что помазание было бы невозможно, если бы Орлов I не пошёл на выполнение условий о организации крестового похода и принудительном переобращении Остасии. Осмыслив, что может означать возвращение кардинала без помазания, Лют неожиданно осознал что это может значить лишь то, что само помазание Орлова I решено провести в Бакачине. Тем временем кардинал Веритас возвращается в Бакачин и докладывает папе о согласии царя Орлова I со всеми выдвинутыми для помазания условиями. Обрадованный успешным исходом этой миссии, папа велит своим приближённым держать в тайне от других кардиналов их планы помазания царя Остасии на императорство, до самого прихода Орлова I. Однако в тот же вечер до кардинала Штайна доходят слухи, что папа приказал местным поварам срочно осваивать рецепты блюд из Остасии. Поговорив об этом случае со своим коллегой Сафиром, оба приходят к выводу, что это связано с недавним визитом Веритаса в Остасию, и теперь они ожидают прихода в Бакачин самого царя Остасии. Заподозрив, что это связано ни с чем иным как с папским помазанием, они решает немедленно предупредить об этом Люта. В эту ночь Айсис снова терзают ночные кошмары. Она видит Царьград охваченный огромным пожаром, и священников, которые гибнут в этом огне. Не в силах более заснуть, Айсис выходит к бассейну на задний двор замка, и думает о недавнем визите Веритаса в Остасию, и тех последствиях, которые ожидают её жителей, если царь действительно примет решение о переобращении в Святой Крест.
Спустя 4 дня Айсис получает письмо Ирины, переадресованное ранее через епископа Западной Остасии. Прочитав письмо, Айсис приказывает Мотелю немедленно вызвать Ферзена, и спешит рассказать Люту об угрозе принудительного переобращения Остасии. Спустя некоторое время, весь придворный совет собрался в императорских покоях. Лют ознакомился с письмом, которое было разделено на 2 послания. Вторая часть была написана самим епископом Западной Остасии, в котором он объяснил, что письмо Ирины было предварительно проверено Бурутиным, и далее следовала расшифровка её послания, известная лишь ему. Таким образом стало известно, что Орлов I собирается в ближайшее время отправиться в Бакачин за помазанием, и если в обмен на это он согласился на переобращение, то священники не станут молчать, вынудив Ирину сделать официальное заявление о протесте. Если так и случится, епископ умоляет его императорское Величество сделать что нибудь, чтобы защитить Ирину и самих священников. Мнения присутствующих разделились, поскольку Ферзен выступал за немедленное объявление войны Остасии, в то время как Мотель предлагал решить это дело тайно, и ликвидировать Орлова I при помощи наёмных убийц. Лют отклонил оба предложения, объяснив что в случае устранения Орлова I при помощи наёмных убийц, папа тут же сделает его главным обвиняемым, и даже не побрезгует сфабриковать собственные доказательства его вины. Что касается объявления войны Остасии, Лют напомнил что у них пока что отсутствует достаточно веский Казус белли, и если они нападут раньше времени, их тут же обвинят в мятеже против Евродии и коронованного императора, который поклялся защитить церковь Святого Креста и возглавить крестовый поход. Лют объявил о своём решении, отправить в Бакачин и Остасию уполномоченных послов, и через них заявить протест на недружественные действия. Сразу возник вопрос, кого назначить на роль ответственных послов, которые к тому же должны иметь достаточное влияние в самой империи. Айсис тут же предложила себя послом в Остасию, однако Мотель и Ферзен разом заявили свой протест, ссылаясь на необоснованный риск для императрицы, которую могут сделать заложницей. Мотель тут же предложил себя или Арджана в качестве альтернативных кандидатов. Немного поразмыслив и оценив все риски, Лют решил, что послом в Остасию станет Арджан, в тот время как Айсис была назначена на роль посла в Бакачин. Поручив Неллис подготовить для Арджана письмо с его приказом, Лют попросил Шамсиэль как можно скорее доставить его, и вслед за этим отправиться в Остасию, и уточнить у Ирины и Земнова текущее положение вещей. На следующий день Шамсиэль прибывает в Шварцбургский дворец, с собой у неё было письмо с императорским приказом для Арджана. Передав Арджану письмо, Шамсиэль наказала ему до своей командировки в Остасию, явиться в Шенберг на встречу с Лютом. Примерно в это же время Айсис направлялась к конному экипажу, готовясь к немедленному отбытию в Бакачин. Она была не очень довольна решением Люта, так как надеялась что её всё же назначат послом в Остасию. Но она смирилась со своим назначением, ибо верила, что учитывая её политический вес в статусе императрицы, выраженный протест окажет достаточно серьёзное влияние на папу. После прибытия Арджана в столицу, Лют c Ферзеном вводят его в курс дела, наказав не только выразить резкий протест Орлову I, но и тайно установить контакт с Ириной и Земновым. Арджан выражает обеспокоенность, что в случае слишком резкого протеста, разозлённый царь прикажет казнить его, но Лют посвящает его в свой тайный замысел, и Арджан сразу успокаивается. На следующий день он сразу же отправляется в Остасию, вслед за ним тайком отправилась и Шамсиэль.
Спустя семь дней в Бакачин прибывает важный гость. Это была Айсис, которую вышли встречать кардиналы Штайн и Сафир. Оба сразу предупреждают её, что разговор с хитрым и расчётливым папой будет не из лёгких. Аудиенция с папой была назначена на следующий день. Ожидая своего оппонента в приёмном зале, Айсис ощущала себя не императрицей, а королевским гвардейцем из далёкого прошлого. Она тут же устыдилась своих мыслей, и напомнила себе что она является императрицей единственной и сильнейшей во всей Евродии империи, и негоже ей робеть перед самонадеянным и коварным папой. Вскоре явился и сам Урсус I, в сопровождении своих наиболее преданных кардиналов Веритаса и Бонума. «Вы проделали столь долгий путь сюда. Я ценю это» — невозмутимо поприветствовал свою гостью папа. Айсис с подозрением уставилась на него, подумав что неспроста этот старый лис заговорил с ней столь дружелюбно. Заметив взгляд Айсис, Урсус I расплылся в широкой улыбке и продолжил свою речь: «Однако, весьма прискорбно. Я ожидал, что вы посетите мою инаугурацию. Неужели вы ошиблись датой, и прибыли лишь сейчас?». Эти слова тут же убедили Айсис, что вежливое приветствие папы оказалось лишь шуткой. Она тут же иронично пояснила папе, что возможно посетила бы его инаугурацию, если бы он не вознамерился помазать тирана, прославившегося убийством собственных вассалов. Урсус I сослался на то, что ему не претит помазать любого, кто верует в бога, но Айсис тут же напомнила ему, что попытка разделить единую корону императора отнюдь не делает ему чести. В их спор попробовал было вмешаться кардинал Бонум, возмутившийся тем фактом, что женщина смеет критиковать его Святейшество. Однако Айсис тут же жёстко заткнула его, напомнив что она не просто женщина, а императрица сильнейшей в Евродии державы, и одна из императриц к тому же является самым профессиональным мечником и непобедимым генералом. Когда Бонум сконфуженно умолк, Айсис снова обратилась к папе, пригрозив что в случае коронации Орлова I они поставят под удар союзные отношения с их империей, и лишатся их покровительства и защиты. Веритас попытался отвлечь огонь на себя, сказав что их поражают угрозы со стороны императрицы. Айсис сурово посмотрела на него: «А меня поражают заблуждения кардинала, принявшего совет за угрозы. У тебя похоже хороший слух». Веритас тоже умолк. Ему было известно, насколько Айсис была зла на него, за то что он намеренно называл Люта простым королём. Оставшись с Айсис один на один Урсус I изменил тактику, и сказал что корона украшает святую землю. Айсис тут же заявила, что корона уже находится на голове императора. Она не могла допустить признания папой короны над святой землёй, ибо в этом случае корона доставалась лишь тому, кто был согласен организовать крестовый поход на Эдем. Вместо ответа Урсус I просто развернулся и покинул приёмный зал, дав понять что не собирается идти на уступки в этом принципиальном для него вопросе. Айсис была зла на папу, но в то же время её успокаивал тот факт, что она не угодила в его хитроумные сети, поставив под удар признание императорской короны за Лютом. Ей было хорошо известно, что если Урсус I и дальше будет упрямиться, это сделает его заклятым врагом всех 10 императриц. В то же время сам Урсус I объявил приближённым кардиналам в своих покоях, что не собирается противиться божьему промыслу, и не станет короновать Священного Мазоку, ибо лишь человек достоин быть императором. В это время Орлов I получает донесение, о скором визите в Остасию посла Эдельланда. Догадавшись о цели этого визита, он в то же время опасается, что посол не упустит возможности связаться с Ириной и Земновым. Посовещавшись с Бурутиным, царь решает на время приезда посла, выслать обоих из столицы под надуманным предлогом. Вызвав Ирину и Земнова в тронный зал, Бурутин сообщает им о приказе царя, отправиться к западным границам и искоренить очаги восстания буде таковые найдутся. Покинув царьградский дворец, Земнов сообщает Ирине, что их вывод из столицы связан со скорым прибытием посла Эдельланда, с которым они могли бы связаться. Таким образом они начинают искать возможность обойти приказ царя, и встретиться с послом.
Продолжение