Буквально пару дней назад на Летодайджесте вышла заметка о "Замке из песка", где новелла, видимо, с лёгкой руки Конаты (впрочем, утверждать не буду) названа артхаусом. И всё бы хорошо, но использовать этот термин в данном случае — всё равно, что надеть на голову корону из Бургер Кинга, подойти к английской королеве и сказать: "You know, I'm something of a royalty myself!". Так сказать, век при дворе, и сам немного царь.

Скажу сразу: я не пурист. Меня никогда не интересовали споры, является ли новелла кинетической или нет, если в ней один выбор, который ни на что не влияет, меня больше интересует семантика, чем формальные признаки, и я бы хотел поговорить об артхаусе именно с этой точки зрения.
Так вот. Даже если брать артхаус в самом широком смысле, уже забив на то, что в основном этот термин применяется к кинематографу (так как "хаус", который "арт", это буквально здание, где крутят фильмы), даже если включить сюда всё, что можно, основной характеристикой авторского/независимого кино и не кино будет работа с культурными кодами. И это ключевой момент.



Я сознательно упрощаю сейчас картину, поскольку, если этого не делать, пришлось бы писать монографию, но, если вкратце, то объектом любого современного искусства является оно само. Кино, литература, картины, музыка — все эти вещи в своих маргинальных (в противовес мэйнстримным) проявлениях работают с тканью себя же. Даже Бунюэль, даже "Святая гора", даже "Сербский фильм" — смысл там не столько в эмоциях, которые испытывает зритель, сколько в обсуждении самих художественных средств.



Всё современное искусство уже давно ушло от изображения человека и сейчас колеблется где-то в районе изображения изображения человека, и это нужно очень хорошо понимать. Пост-мета и прочие префиксы иронии в академических кругах возникли в силу мнения специалистов, что культура начинает терять даже изображение изображения. Чтобы пройти этот путь, понять, почему и как это произошло, недостаточно посмотреть грустное анимэ, недостаточно вставить отсылочку на Паланика, недостаточно просто плохой концовки. Все эти приёмы были актуальны для сентиментализма, которому фактически двести лет в обед, и автор, который в принципе замахивается на что-то серьёзнее, чем школьное сочинение, должен понимать, что он держит в руках и как использует это в контексте времени.



Если вы вводите говорящие имена или фамилии, вы должны понимать, что это классицизм: Простаков, Стародум, Правдин, Цыфиркин, Вральман. Здорово, что вы добавили семантики именам персонажей, но литература уже как бы продвинулась чуть дальше. Возможно, если бы персонажи противопоставлялись собственным именам, это было бы чуть интереснее: см., например, Дедала у Джойса, но даже это не сделало бы произведение артхаусом.

Почему? Потому, что сюжет в артхаусе — это всегда указание на что-то ещё, и это "что-то ещё" — это что-то в самом искусстве/культуре. Повторюсь, модерновое (в прямом, а не в терминологическом смысле) искусство давно перестало интересоваться частным человеком как таковым, поэтому, если в произведении нет глобальной метафоры, это не артхаус, просто потому, что оно не рассматривает темы модернового искусства и не вступает в диалог с его средствами выражения (про диалог я, кстати, много и долго разорялся в других местах). Чтобы реализовать это "указание на что-то ещё" нужно хотя бы что-то об этом знать, хотя бы попытаться проникнуть в актуальные культурные потоки, недостаточно быть грустненьким и написать историю про больничку.

Ну и, чтобы как-то завершить всё это на какой-то мажорной ноте. Ругаю ли я по итогу "Замок из песка"? Нет, ни в коем случае. Хочешь писать грустненькие истории про больничку — да пожалуйста. Единственное, чем стоило бы заморочиться, это немного внедриться в смысл произносимых слов.