Концепты персонажей:

Архивы системы:

«Мне было шестнадцать, когда я впервые связалась с человеком. С тех пор я больше не чувствую себя одинокой. Никогда. Ни на одно мгновение».



...

«Мама готовила, а потом ушла. Я смотрел, как бурлит вода в этой блестящей штуке, в кастрюле. Пузыри. Пар такой... Красиво. Хотел сунуть руку. Ну, туда. Потрогать. Но мой Лидер сказал не надо. Я и не стал».



...

В зале суда холодрыга. Помещение с эхом — огромное, хоть бегай. Только желающих мало: обычно сюда приводят тех, кто уже набегался.
Ну какая же холодрыга! Честное слово, лучше бы здесь хранили свежие, живые продукты, а не сортировали подсудимых с давно стухшими лицами и не отбивали их судьбы молотком.
Обвиняемый ждал. Тупо лупил влажные глаза, точно здоровенная рыба. Судья поднялась; её темно-зеленое промелированное каре было похоже на шлем из арбузной корки.
— Руби Касатик, вы признаны виновным в умышленном убийстве Мории Чен и двух её...
— Это не я! — трепыхнулся Касатик, поблескивая ледяной испариной, как чешуёй. — Я был под человеком! Устроителями клянусь, это не я! Это он! Это Лидер меня заставил!



...

«...Если желудок полон, а тело целостно и работоспособно, легко вообразить себя хозяином жизни. Но когда вас скрутит нужда, когда от голода вы будете грызть ступени городской баш-ратуши, Управители вам не помогут. Выкрикивайте свои молитвы в небо, вжимаясь губами в репродукторы — Устроители вас не услышат.
И только Человек может вас спасти».



...

Иванна смотрела в окно, потому что её сериал всё никак не желал начинаться. В свои семьдесят шесть лет она умудрялась сохранять неподдельный авторитет в чинно-морщинистом обществе и на лавочных собраниях всегда могла блеснуть осведомленностью о том, кто кого убил в предыдущей серии и от кого, в конце концов, родила Хуанитта. Говорили, это Лидер ей подсказывает. Сама-то она уже разве бы что вспомнила...
Иванна вытянула ноги и ткнулась сухими пятками в пуф:
— Это ты?.. Давненько же... Или это вчера было?.. Я тебя совсем плохо слышу. Совсем плохая. Но я знаю, что ты пришла. Когда ты приходишь, у меня макушка перестаёт болеть, и спину отпускает. Зачем пришла?
Она бормотала сварливо, но беззлобно. Говорила о Лидере как о старом друге. «Пришла». Без всяких этих молодёжных «сконектилась», «вышла в систему», «запилила контакт».
— Не приходи часто. За мной ухаживают. Внуки навещают. Чего тебе со мной торчать? Я старая, на меня уже неинтересно смотреть.
Сколько они уже друг друга знают? Пятьдесят? Сто лет? Для цифрового это целая жизнь, а для человека — пара дней в системе.
Лидер спросила Иванну, не желает ли она напялить галоши, угнать трайк байк у соседского мальчишки и пуститься в приключение — косточки растрясти. Иванна широко и молодо улыбнулась. Морщинки вокруг её губ сложились в новый узор:
— Сейчас начнётся моё кино. Посиди рядом. Расскажи, как ты живёшь.



...

Запись от: (дата закодирована)

В центральном офисе организации «Мед. узы» долго не знали, что с ним делать. Его таскали по кабинетам, совали анкеты для заполнения, спрашивали об очевидном и о странном, просвечивали на выявление антипрограмм и блоков, показывали картинки, даже угощали фирменным мармеладом. И он послушно ходил, заполнял, отвечал и всё не уставал повторять: «Я хочу поговорить с главным».
В конце концов, его усадили в приёмной, и кудрявая женщина в статусе первой помощницы набрала номер главы.
— Знаю, что отвлекаю, — сказала она в мягкий пучок на кончике вытянутого микрофона, что заменял трубку. — Но тут у нас перебежчик. Нет, не наш. К нам. Сотрудник «Пути». Получается, теперь уже бывший. Я тоже не поверила, ты бы видел его, мальчишка совсем.
«Мальчишка» не оскорбился. Отвлечённо тронул кончиком пальца пластмассовый цветок, который маятником раскачивался в горшке под светом или при движении. Такие обычно ставят в машину, а этот стоял на столе и притворялся настоящим.
— Нет, мы проверили. Действительно. Говорить с тобой желает, — всё микрофонила женщина, то и дело бросая на него заинтригованный и в то же время какой-то по-женски беспокойный взгляд. — Погоди. Мы... мы тут и просвет, и портрет сделали. Психо-физиологическую конфигурацию посмотрели... Этот мальчик... Внешне он очень собран, но внутри — весь расшатанный. Его человек с ним такое выделывал...
Тут она осеклась, решив, что слишком уж вольно обращается со словами. Особенно в присутствии объекта разговора. Но тот не оскорбился и на этот раз. Он отпустил цветок, и его пластмассовый радостно цветущий набалдашничек вновь закачался из стороны в сторону.
— Да, он при человеке. Нет, он не за этим к нам пришёл. Говорит, не за этим. Тебя хочет. Приди сам... Нет, сам приди и посмотри... Да, такие вот мы беспомощные.
Женщина щёлкнула микрофончиком. Прошло несколько минут прежде, чем она вновь заговорила. Да ещё и села прямо напротив — участливо, словно мать:
— Ну что, перелётничек, голубиный мальчик...
— Линдт, — сказал Линдт. Обращение ему не понравилось: во всем его облике об этой тупой птице мог напомнить разве что сизоватый цвет волос.
— Линдт, — кивнула женщина. — Кажется, Линдт, ты интересный субъектик. Смелый. Но, если твой Лидер ублюдок ублюдком, то вся твоя жизнь...
— Не стоит, — посмотрел на неё Линдт.
Но жутко участливая помощница решила, что стоит, и продолжила:
— Ты подумай. Раз уж ты здесь, мы могли бы вас разъединить. Процесс совершенно безболезненный. Хочешь, я поговорю с...
— Не стоит. Я не хочу остаться без своего человека.
Жалкая пародия на живой цветок раскачивалась в горшке из стороны в сторону и надсадно поскрипывала. Женщина сузила глаза:
— Я читала твои файлы. То, что твой Лидер делает... Неужели тебя подобное отношение... устраивает?
Линдт посмотрел на неё по-новому. И улыбнулся обречённо:
— Устраивает ли меня воздух, которым я дышу?

Они жили во Впадине. Величался район круто, но никаких понижений земной поверхности тут вовсе не наблюдалось, только здания здесь были ниже, чем в остальном Городе. И на их плоских крышах местные молодые впадинцы устраивали посиделки с лимонадом, пускали лазерные зайчики в окна близлежащих высоток и глазели в небо, представляя, что находятся на дне стеклянного колодца.
Девчонку называли Сепией, а парня — Мушкой. Тут всех как-нибудь да называли: представляйся как хочешь, Впадина всё равно тебя по-своему окрестит. Мушка был неместным, залётным и малозначительным для Впадины, но с его дружбой с Сепией все считались. Сам же он с первых дней знакомства влип в эту девчонку, как мелкое насекомое в рыжее варенье. Рядом с ней он хотел быть не каким-то там Мушкой, а хотя бы Барсуком.
— Почему Барсуком? — спросила Сепия, перевернувшись на живот. Розовый блик лёг на её спину. Огромные неоновые буквы ближайшего отеля смотрелись в зеркала соседних окон, и, казалось, в пятнах этих горячих отражённых огней можно было почти загорать.
— А вот Барсук, — сказал Мушка, — потому что барсук в японской культуре считается сверхзверем, способным к различным превращениям. А к какому превращению способны мухи?
— Они рождаются, потом летают, — дёрнула плечами Сепия. Села. Подкатила к себе притащенную Мушкой дыню.
Дыня была выпуклая, водянистая и белая, как личинка. Казалось, тронь её ножом — лопнет. К счастью или нет, а вот нож-то они прихватить и забыли.
Сепия беззвучно усмехнулась и похлопала по дыне, как по этническому барабанчику.
— А про японскую культуру тебе твой Лидер рассказал?
Мушка покосился:
— Он какую-то переумную книжку читает. В ней написано.
— Я слышала такую теорию... — начала Сепия. Она часто выдавала всякие предположения и даже без Лидера была подкована теоретически. — Ну, такую... про код. Про то, что всё, что с нами случается, состоит из этого кода, как книжка из букв. И что любой Лидер знает, чем наша жизнь закончится. А если не знает, то, по крайней мере, догадывается.
Мушка отвёл от неё глаза. Бросил взгляд куда-то внутрь себя и через миг нахмурился:
— Ерунда. Нихайла он не знает.
— А интересно... — тихо проговорила Сепия, постукивая по дыне ладонями, будто в надежде, что её действия спровоцируют грозовые раскаты на какой-нибудь маленькой бледной планете. — Если бы жизнь наша шла по известному им сценарию, они бы нам об этом сказали?
Мушка насупился сильнее и совсем расхрабрился:
— Наша жизнь идёт так, как мы её живём. Я могу завтра проснуться и пойти в колледж. А могу и не пойти. Хоть сейчас могу встать и прыгнуть с крыши. И меня не остановит ни Лидер, ни чей-то там сценарий или, как ты там сказала... код?
— Код, — с сомнением посмотрела на него Сепия и перестала стучать. — Если теоретически… Нет, всё-таки Лидер бы тебе не позволил.
— Спорим? — вздохнул Мушка и поднялся на ноги. — Он такой. Он против моей воли ничего со мной не сделает.
— Сядь обратно, бестолочь, — немного нервно погладила дыню Сепия, жутко жалея, что они позабыли взять нож.
— Умная самая. Теоретик. А вот смотри!
Мушка пошёл к краю плоской крыши. Остановился, сунул руки в карманы.
— Смотри. А потом покажи мне пальцем, где это было написано.
И прыгнул.

В сценарии было написано: «Если Лидер не нажимает «Остановить», Мушка прыгает с крыши».